60-я пехотная дивизия (Третий рейх)
Поделись знанием:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
Немецкая 60-я пехотная дивизия (нем. 60th Infantry Division) — боевое соединение вермахта времён Второй мировой войны. Сформирована в октябре 1939 года в Польше на основе так называемой «бригады Эберхардта» (специальная часть, состоявшая из подразделений земельной полиции Данцига). В августе 1940 года преобразована в 60-ю пехотную моторизованную дивизию
Содержание
Боевой путь дивизии
С мая 1940 года дивизия сражалась во Франции и оставалась там, неся оккупационную службу, до апреля 1941 г..
Затем дивизия была переведена в Румынию и приняла участие во вторжении в Югославию и Грецию.
Дивизия принимала участие в операции Барбаросса, продвигаясь через Умань и Днепр в рамках первой танковой армии (командующий генерал фон Клейст). Так же принимала участие в нападении и оккупации Ростова-на-Дону, пока не была выбита вместе с другими немецкими войсками на реке Миус.
В серии оборонительных боев зимой 1941—1942 года дивизии удалось удержать свою позиции. В марте 1942 года принимала участие в боях под Харьковом.
Позже в 1942 году дивизия была переведена под Сталинград, принимала участие в боях, в начале 1943 года попала в окружение под Сталинградом и уничтожена. В середине 1943 года был издан приказ о её расформировании.[1][2]
Структура дивизии
1940 г.
- 92-й пехотный полк
- 243-й пехотный полк
- 244-й пехотный полк
- 160-й артиллерийский полк
- 160-й разведывательный батальон
- 160-й мотоциклетный батальон
- 160-й противотанковый батальон
- 160-й саперный батальон
- 160-й батальон связи
1942 г.
- 92-й пехотный моторизованный полк
- 120-й пехотный моторизованный полк
- 160-й артиллерийский полк
- 160-й мотоциклетный батальон
- 160-й танковый батальон (с июня 1942)
- 160-й разведывательный батальон
- 160-й противотанковый батальон
- 160-й саперный батальон
- 160-й батальон связи
Командиры дивизии
- Генерал-лейтенант Фридрих-Георг Эберхардт (15 октября 1939 – 15 мая 1942)
- Генерал-лейтенант Отто Колерманн (15 мая - ноябрь 1942)
- Генерал-майор Ганс-Адольф фон Ареншторфф (ноябрь 1942 - февраль 1943)
Награждённые Рыцарским крестом Железного креста
Рыцарский Крест Железного креста (12)
- Рольф Шнееге, 14.05.1941 – лейтенант резерва, командир саперного взвода штабной роты 120-го пехотного моторизованного полка
- Карл-Альбрехт фон Гроддек, 08.09.1941 – полковник, командир 120-го пехотного моторизованного полка
- Эрих Шрётер, 08.09.1941 – капитан, командир 1-го батальона 120-го пехотного моторизованного полка
- Георг Хессе, 31.12.1941 – майор, командир 3-го батальона 120-го пехотного моторизованного полка
- Фридрих-Георг Эберхардт, 31.12.1941 – генерал-лейтенант, командир 60-й пехотной моторизованной дивизии
- Рудольф Петерсхаген, 20.07.1942 – оберстлейтенант, командир 2-го батальона 92-го пехотного моторизованного полка
- Карл Виллиг, 25.07.1942 – капитан, командир 2-го батальона 120-го пехотного моторизованного полка
- Хорст Вильке, 25.07.1942 – оберарцт (обер-лейтенант медицинской службы) резерва, батальонный врач 3-го батальона 120-го пехотного моторизованного полка
- Альберт Дрессель, 13.10.1942 – фельдфебель, командир взвода 3-й роты 160-го танкового батальона
- Фриц Метте, 05.01.1943 – обер-ефрейтор, командир отделения 9-й роты 92-го гренадерского моторизованного полка
- Фридрих Заха, 20.01.1943 – обер-лейтенант, командир 2-й роты 160-го противотанкового батальона
- Франц Клич, 22.01.1943 – обер-лейтенант резерва, командир штабной роты 120-го гренадерского моторизованного полка
Рыцарский Крест Железного креста с Дубовыми листьями
- Карл Виллиг (№ 179), 18.01.1943 – майор, командир 2-го батальона 120-го гренадерского моторизованного полка
Напишите отзыв о статье "60-я пехотная дивизия (Третий рейх)"
Примечания
|
Это заготовка статьи о вермахте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 60-я пехотная дивизия (Третий рейх)
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
