16-я пехотная дивизия (вермахт)
Поделись знанием:
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
(перенаправлено с «16-я пехотная дивизия (Третий рейх)»)
| 16-я пехотная дивизия 16. Infanterie-Division | |
 Эмблема дивизии | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип | |
| Функция | |
| Дислокация |
Мюнстер; затем Вупперталь (VI округ) |
| Прозвища |
Windhund (Борзая) |
| Войны | |
| Участие в |
Французская кампания, |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
16-я пехотная дивизия (нем. 16. Infanterie-Division), с 1 октября 1940 года 16-я моторизованная дивизия (нем. 16. Infanterie-Division (mot)), с 13 октября 1942 года 16-я танковая гренадерская дивизия (нем. 16. Panzergrenadier-Division) с 28 марта 1944 года 116-я танковая дивизия (нем. 116. Panzer-Division) — дивизия вермахта во Второй мировой войне.
Содержание
История
В октябре 1934 года на базе 18-го полка 6-й пехотной дивизии Рейхсвера было создано командование Мюнстера/Вестфалии, которое через год переименовали в 16-ю пехотную дивизию.
Во время польской кампании она находилась на границе с Бельгией, во французскую наступала во втором эшелоне.
Осенью 1940 года реформа танковых войск разделила дивизию на 16-ю моторизованную и 16-ю танковую, моторизованная была переведена в Зелангер (Вестфалия) и доукомплектована частями расформированной 228-й дивизии.
В апреле 1941 года дивизия наступала на Балканы в составе 2-й армии.
После нападения на СССР 16-я моторизованная участвовала в окружении войск под Киевом, затем находилась в районе Курска.
25 августа 1942 года на замену 111-й и 370-й пехотных дивизий 52-го армейского корпуса вермахта в Калмыкию начали прибывать части 16-й моторизованной дивизии вермахта[1].
Летом 1942 года дивизия наступала на Астрахань в составе 4-й танковой армии, достигла самой восточной точки, до которой когда-либо доходили части вермахта. В Калмыкии дивизия удерживала слишком широкий участок фронта, Хенрици создал и включил в её состав два эскадрона местных добровольцев, позже выделенные в отдельный корпус.
В ноябре 1942 года дивизия была переименована в 16-ю танковую гренадерскую, в первой половине 1943 года она отступала до Миуса, затем отправилась для ремонта и отдыха во Францию.
Весной 1944 года, после объединения с 179-й резервной танковой дивизией, была переименована в 116-ю танковую. Она противостояла высадке в Нормандии и попала в мешок под Каном, выбралась с большими потерями на линию Зигфрида.
Дивизия была отправлена на переформирование, вернулась на фронт под Хюртгенвальде, где вновь была разбита. Остатки смогли выбраться из котла под Везелем и перебраться через Рейн, сдались в апреле в Рурском котле.
Командиры дивизии
- генерал-лейтенант Герхард Глокке (15 октября 1935 — 12 октября 1937)
- генерал-лейтенант Готхард Хейнрици (12 октября 1937 — 31 января 1940)
- генерал-лейтенант Хенрих Крампф (1 февраля 1940 — 1 июня 1940)
- генерал-лейтенант Ханс-Валентин Хубе (1 июня 1940 — 1 ноября 1940)
- генерал пехоты Фридрих-Вильгельм фон Шаппюи (1 ноября 1940 — 15 марта 1941)
- генерал танковых войск Зигфрид Хенрици (16 марта 1941 — октябрь 1941)
- генерал-лейтенант Йоханнес Штрайх (октябрь-ноябрь 1941)
- * генерал танковых войск Зигфрид Хенрици (ноябрь 1941 — 13 ноября 1942)
- генерал танковых войск Герхард граф фон Шверин (13 ноября 1942 — 20 мая 1943)
- генерал-майор Вильгельм Кризолли (20 мая 1943 — 27 июня 1943)
- генерал танковых войск Герхард граф фон Шверин (27 июня 1943 — январь 1944)
- полковник Гюнтер фон Мантойфель (10 января 1944 — 15 марта 1944)
- генерал-майор Карл Штингль (15-28 марта 1944)
- полковник Гюнтер фон Мантойфель (28 марта 1944 — 30 апреля 1944, исполняющий обязанности)
- генерал танковых войск Герхард граф фон Шверин (1 мая 1944 — 7 августа 1944)
- полковник Вальтер Райнхард (7-11 августа 1944, исполняющий обязанности)
- полковник Герхард Мюллер (11-23 августа 1944, исполняющий обязанности)
- генерал танковых войск Герхард граф фон Шверин (24 августа 1944 — 14 сентября 1944)
- полковник Герхард Фойгтсбергер (15-19 сентября 1944, исполняющий обязанности)
- генерал-майор Зигфрид фон Вальденбург (19 сентября 1944 — 18 апреля 1945)
Организация дивизий
Пехотная
- 60-й пехотный полк
- 64-й пехотный полк
- 79-й пехотный полк
- 16-й разведывательный батальон
- 16-й артиллерийский полк
- 1-й батальон 52-го артиллерийского полка
- 16-й резервный батальон
- 16-й батальон ПТО
- 46-й инженерный батальон
- 16-й батальон связи
- 16-й интендантский батальон
- 16-й медицинский батальон
- 16-й ветеринарский батальон
Моторизованная
- 60-й моторизованный полк
- 156-й моторизованный полк
- 341-й разведывательный батальон
- 165-й мотоциклетный батальон
- 146-й артиллерийский полк
- 228-й батальон САУ
- 228-й батальон связи
- 675-й инженерный батальон
- 228-й интендантский батальон
- 228-й медицинский батальон
Танковая гренадерская
- 60-й танковый гренадерский полк
- 156-й танковый гренадерский полк
- 116-й разведывательный батальон
- 228-й батальон САУ
- 116-й танковый батальон
- 146-й артиллерийский полк
- 281-й батальон ПВО
- 675-й инженерный батальон
- 16-й батальон связи
116-я танковая
- 16-й танковый полк
- 60-й танковый гренадерский полк
- 156-й танковый гренадерский полк
- 146-й артиллерийский полк
- 116-й разведывательный батальон
- 281-й батальон ПВО
- 226-й батальон САУ
- 675-й инженерный батальон
- 228-й батальон связи
- 66-й резервный батальон
Награждённые Рыцарским крестом Железного креста
16-я пехотная дивизия
- Бернд фон Дёринг, 30.11.1940 – майор, командир 2-го батальона 79-го пехотного полка
- Хельмут Майер, 07.03.1941 – обер-лейтенант, командир 14-й (противотанковой) роты 79-го пехотного полка
16-я моторизованная дивизия, 16-я панцергренадерская дивизия
Рыцарский Крест Железного креста (26)
- Роберт Борхардт, 23.08.1941 – капитан, командир разведроты бронеавтомобилей 341-го разведывательного моторизованного батальона
- Герберт Штёкерт, 10.10.1941 – ефрейтор, командир пулеметного расчета 9-й роты 156-го моторизованного полка
- Зигфрид Хенрици, 13.10.1941 – генерал-лейтенант, командир 16-й моторизованной дивизии
- Вальтер Кёстер, 30.10.1941 – капитан, командир 3-го батальона 156-го моторизованного полка
- Карл Торлей, 23.11.1941 – обер-лейтенант, командир 2-й роты 60-го моторизованного полка
- Вернер Кляйншмидт, 14.12.1941 – капитан, командир роты 341-го разведывательного моторизованного батальона
- Норберт Хольм, 20.12.1941 – полковник, командир 156-го моторизованного полка
- Вальтер Кнёспель, 17.01.1942 – капитан, командир роты 156-го моторизованного полка
- Вернер Баумгартен-Крузиус, 22.02.1942 – обер-лейтенант, командир 5-й роты 156-го моторизованного полка
- Эрхард Кунце, 22.02.1942 – обер-фельдфебель, командир взвода 2-й роты 341-го разведывательного моторизованного батальона
- Йозеф Фернольд, 22.02.1942 – унтер-офицер 8-й роты 60-го моторизованного полка
- Отто Линднер, 19.03.1942 – майор, командир 2-го батальона 60-го моторизованного полка
- Гюнтер Клаппих, 31.07.1942 – обер-лейтенант, командир 11-й роты 60-го моторизованного полка
- Йоханнес Айзерманн, 25.08.1942 – полковник, командир 156-го моторизованного полка
- Йозеф Кулот, 24.09.1942 – обер-ефрейтор, командир отделения 6-й роты 60-го моторизованного полка
- Александр Фиаль, 18.12.1942 – полковник, командир 60-го панцергренадерского полка
- Ганс Бунцель, 10.02.1943 – обер-фельдфебель, командир взвода 3-й роты 116-го танкового батальона
- Оскар Каутц, 28.07.1943 – обер-лейтенант, командир 7-й роты 156-го панцергренадерского полка
- Герберт Линднер, 28.07.1943 – унтер-офицер, командир отделения 6-й роты 60-го панцергренадерского полка
- Генрих Шульце, 14.08.1943 – штабс-фельдфебель, командир взвода 2-й роты 116-го танкового батальона
- Франц Бредемейер, 23.08.1943 – фельдфебель, командир взвода 2-й роты 156-го панцергренадерского полка
- Отто Фишер, 27.08.1943 – оберстлейтенант, командир 156-го панцергренадерского полка
- Георг Тумбек, 12.11.1943 – обер-ефрейтор, командир отделения 10-й роты 60-го панцергренадерского полка
- Герман Векинг, 15.01.1944 – обер-вахтмайстер, передовой наблюдатель 1-й батареи 146-го артиллерийского моторизованного полка
- Вилли Таннебергер, 10.02.1944 – обер-фельдфебель, командир подразделения 3-й роты 156-го панцергренадерского полка
- Хельмут Бохниг, 09.06.1944 – майор, командир 228-го противотанкового батальона
Рыцарский Крест Железного креста с Дубовыми листьями (5)
- Карл Торлей (№ 132), 11.10.1942 – капитан, командир 1-го батальона 60-го моторизованного полка
- Вернер Баумгартен-Крузиус (№ 199), 27.02.1943 – обер-лейтенант, командующий 1-м батальоном 156-го панцергренадерского полка
- Герхард граф фон Шверин (№ 240), 17.05.1943 – генерал-майор, командир 16-й моторизованной дивизии
- Гюнтер Клаппих (№ 254), 08.06.1943 – обер-лейтенант, командующий 3-м батальоном 60-го панцергренадерского полка
- Генрих Фойгтсбергер (№ 351), 09.12.1943 – полковник, командир 60-го панцергренадерского полка
Рыцарский Крест Железного креста с Дубовыми листьями и Мечами
- Герхард граф фон Шверин (№ 41), 04.11.1943 – генерал-лейтенант, командир 16-й панцергренадерской дивизии
116-я танковая дивизия (10)[2]
- Хайнц-Гюнтер Гудериан, 05.10.1944 – майор Генерального штаба, начальник оперативного отдела штаба 116-й танковой дивизии
- Эберхард Риссе, 26.11.1944 – капитан, адъютант 60-го панцергренадерского полка
- Зигфрид фон Вальденбург, 09.12.1944 – полковник, командующий 116-й танковой дивизией
- Йоханнес Лутц, 09.12.1944 – лейтенант, командир взвода караульной роты 116-й танковой дивизии
- Эберхард Штефан, 12.01.1945 – майор, командир 116-го танкового разведывательного батальона
- Ханс-Йоахим Вайссфлог, 05.03.1945 – лейтенант, командир 2-й роты 16-го танкового полка
- Хайнц Ауэрт, 28.03.1945 – лейтенант резерва, командир 2-й роты 116-го танкового разведывательного батальона
- Хельмут Цандер, 05.04.1945 – оберстлейтенант, командир 60-го панцергренадерского полка
- Герберт Кезеберг, 14.04.1945 – лейтенант, командир 5-й роты 156-го панцергренадерского полка
- Фриц Мустер, 14.04.1945 – фельдфебель, командир отделения 116-го танкового разведывательного батальона
Напишите отзыв о статье "16-я пехотная дивизия (вермахт)"
Примечания
- ↑ д. ист. н., проф. К. Н. Максимов. Установление оккупационного режима нацистов в Калмыкии (август - декабрь 1942 г.) // журнал "Российская история", № 1, 2012. стр.116-130
- ↑ [www.axishistory.com/axis-nations/150-germany-heer/heer-divisionen/4010-knights-cross-holders-of-116-panzer-division Knight's Cross Holders of 116. Panzer-Division]
Ссылки
- [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/Infanteriedivisionen/16ID-R.htm 16. Infanterie-Division] (нем.). на lexikon-der-wehrmacht.de. [www.webcitation.org/66fBSvn4J Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
- [www.axishistory.com/index.php?id=1420 16. Infanterie-Division] (англ.). на axishistory.com. [www.webcitation.org/66fBTRDPw Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
- [www.axishistory.com/index.php?id=1301 116. Panzer-Division] (англ.). на axishistory.com. [www.webcitation.org/66fBU2w0T Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
- [tankfront.ru/deutschland/pzdiv/pzdiv116.html 116-я танковая дивизия (116. Panzer-Division)] (рус.). на tankfront.ru. [www.webcitation.org/66fBUcQo7 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
- [www.photo-war.com/ru/archives/album3059.htm Фотоальбом унтер-офицера 60-го пехотного полка из состава 16-й пехотной дивизии вермахта] В альбоме собраны снимки, сделанные во время Французской кампании вермахта весной-летом 1940 г. (рус.)
См. также
| ||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 16-я пехотная дивизия (вермахт)
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
