Хронология открытий человечества
Поделись знанием:
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
См. также: Хронология изобретений человечества
Хронология открытий человечества — упорядоченный в хронологическом порядке список открытий человечества.
Содержание
До н. э.
- 4000—3200 год до н. э. — Возникновение письменности (Шумеры, Месопотамия)
- 3000 год до н. э. — Определение продолжительности года — 360 дней — по наводнениям Нила и восходу Сириуса (Египет)
- 3000 год до н. э. — Квадратное уравнение (Вавилония)
- 1100 год до н. э. — Определения наклона эклиптики к экватору 23°54' (Чу Конг)
- 600 год до н. э. — Доказывающая геометрия (Фалес Милетский)
- ~ 600 год до н. э. — Открытие явления электризации тел (Фалес Милетский)
- 585 год до н. э. — Предсказание солнечного затмения (по саросу, Фалес Милетский)
- 550 год до н. э. — Географическая карта, идея бесконечности Вселенной (Анаксимандр)
- 540 год до н. э. — Соотношение сторон прямоугольного треугольника (Пифагор)[1][2]
- 450 год до н. э. — Предположение вещественности звезд, Луна отражает солнечный свет (Анаксагор)
- 440 год до н. э. — Зарождение исторической науки (Геродот)
- 410 год до н. э. — Критика источников в исторической литературе (Фукидид)
- 400 год до н. э. — Основы медицины (Гиппократ)
- 360 год до н. э. — Доказательства шарообразности Земли, идея конечности мира (Аристотель)
- 350 год до н. э. — Идея вращения Земли (Гераклид Понтийский)
- 340 год до н. э. — Формальная логика (Аристотель)
- 340 год до н. э. — Классификация и описание видов животных (Аристотель)
- 300 год до н. э. — Обобщающее описание растительного мира (Теофраст)
- ~300 год до н. э. — Упоминание об использовании угля (Теофраст)
- ~300 год до н. э. — Гелиоцентрическая система мира (Аристарх)
- ~300 год до н. э. — Тригонометрический метод для определения расстояний до Солнца и Луны и их размеров (Аристарх)
- 300 год до н. э. — Систематическая разработка дедуктивной геометрии (Евклид)
- ~250 год до н. э. — Закон рычага (Архимед)
- ~250 год до н. э. — Закон Архимеда (Архимед)
- 240 год до н. э. — Закон гидростатики (Архимед)
Первое тысячелетие
- 50 год — Естественная история в 37 книгах (Плиний Старший)
- 150 год — Учение о геоцентрической картине мира (Птолемей)
- 180 год — Вивисекция (Гален)
- 300 год — Возникновение алхимии в Европе
- 595 год — Систематическая разработка квадратных уравнений (Брахмагупта)
- 820 год — Алгебра как самостоятельная наука (аль-Хорезми)
Второе тысячелетие
- до 1327 года — Бритва Оккама (У. Оккам)
- 1380—1429 гг. — Первое использование десятичных дробей (аль-Каши)
- 1523 год — Возникновение ятрохимии (Парацельс)
- 1539 год — Решение неполного кубического уравнения (С. дель Ферро, Н. Тарталья, Дж. Кардано)
- 1540 год — Решение уравнения четвёртой степени (Л. Феррари)
- 1543 год — Возрождение идеи гелиоцентрической системы мира (Н. Коперник)
- 1543 год — Научная анатомия (А. Везалий)
- 1572 год — Арифметические действия над комплексными числами (Р. Бомбелли)
- 1580 год — Символическая алгебра (Ф. Виет)
- 1584 год — Идея бесконечности Вселенной и обитаемых миров (Дж. Бруно)
- 1585 год — Арифметические действия с десятичными дробями (С. Стевин)
XVII век
- 1600 год — Магнитное поле Земли (У. Гильберт)
- 1602 год — Открытие явления резонанса (Г. Галилей)
- 1609 год — Два закона движения планет (И. Кеплер)
- 1610 год — Начало наблюдений при помощи телескопа: 4 «луны» Юпитера, лунные горы, солнечные пятна (Г. Галилей)
- 1614 год — Логарифмы (Дж. Непер, Й. Бюрги)
- 1617 год — Десятичные логарифмы (Г. Бригс)
- 1620 год — Закон преломления света (В. Снеллиус, Р. Декарт)
- 1628 год — Открытие кровообращения млекопитающих (У. Гарвей)
- 1635 год — Общая дидактика (Я. Коменский)
- 1637 год — Аналитическая геометрия (П. де Ферма, Р. Декарт)
- 1638 год — Закон свободного падения (Г. Галилей)
- 1648 год — Получение чистой соляной кислоты, азотной кислоты, сульфата натрия (И. Глаубер)
- 1653 год — Основной закон гидростатики (Б. Паскаль)
- 1657—1679 гг. — Основы теории вероятностей (П. Ферма, Х. Гюйгенс, Я. Бернулли, Б. Паскаль)
- 1660 год — Открытие дифракции и интерференции света (Ф. М. Гримальди)
- 1660 год — Открытие закона Гука (Р. Гук)
- 1661 год — Понятие химического элемента (Р. Бойль)
- 1665 год — Открытие клеточного строения растений (Р. Гук)
- 1665 год — Открытие первого шарового звёздного скопления M 22 (Абрахам Айл (англ.))
- 1666 год — Открытие дисперсии света (И. Ньютон)
- 1666 год — Открытие закона всемирного тяготения (И. Ньютон)
- 1675 год — Корпускулярная теория света (И. Ньютон)
- 1676 год — Вычисление скорости света (О. Рёмер)
- 1678 год — Открытие капилляров и связи венозного и артериального кровообращения (М. Мальпиги)
- 1682 год — Дифференциальное и интегральное исчисление (И. Ньютон, Г. В. Лейбниц)
- 1683 год — Описание бактерий (А. ван Левенгук)
- 1687 год — Основные законы классической механики, закон гравитации (И. Ньютон)
- 1690 год — Волновая теория света (Х. Гюйгенс)
- 1694 год — Дифференциальные уравнения (Я. Бернулли)
- 1696 год — Правило Лопиталя (Г. Лопиталь, И. Бернулли)
XVIII век
- 1718 год — Обоснование собственного движения звезд (Э. Галлей)
- 1729 год — Открытие проводимости металлов, открытие проводников и диэлектриков (С. Грей)
- 1734 год — Открытие двух видов электричества: положительного и отрицательного («стеклянного» и «смоляного») (Ш. Ф. Дюфе)
- 1735 год — Бинарная биологическая номенклатура (К. фон Линней)
- 1736 год — Основы теории графов, задача о Кенигсбергских мостах (Л. Эйлер)
- 1738 год — Закон Бернулли (Д. Бернулли)
- 1748 год — Систематическая разработка математического анализа (Л. Эйлер)
- ~1750 год — Основы линейной алгебры (Г. Крамер, А. Вандермонд, П. Лаплас)
- 1755 год — Гипотеза о возникновении Солнечной системы в результате сгущения газообразного облака (И. Кант)
- 1761 год — открытие атмосферы на Венере (М. В. Ломоносов).
- 1766 год — Открытие водорода (Г. Кавендиш)
- 1769 год — открыта винная кислота (К. Шееле)
- 1771 год — Обнаружение явления фотосинтеза (Дж. Пристли)
- 1774 год — Открытие кислорода (Дж. Пристли, К. Шееле)
- 1775 год — Закон сохранения массы вещества (А. Л. де Лавуазье)
- 1776 год — Трудовая теория стоимости (А. Смит)
- 1780 год — Вариационное исчисление (Л. де Лагранж)
- 1783 год — Опровержение теории флогистона (А. Л. де Лавуазье)
- 1784 год — Теоретическое предсказание существования чёрных дыр на основе классических представлений (Дж. Мичелл)
- 1785 год — Основной закон электростатики (Ш. Кулон)
- 1787 год — Химическая номенклатура (А. Л. де Лавуазье, К. Л. Бертолле)
- 1794 год — Эхолокация, открытие ультразвука при изучении летучих мышей (Л. Спалланцани)
- 1796 год — Прививка от оспы (Э. Дженнер)
- 1797 год — Экспериментальное определение значения гравитационной постоянной и средней плотности Земли, подтверждение наличия тяжёлых элементов в ядре Земли (Г. Кавендиш)
- 1799 год — Основная теорема алгебры (К. Ф. Гаусс)
- конец XVIII века — Первое наблюдение газовых гидратов (Дж. Пристли, Б. Пелетье и В. Карстен)
- конец XVIII века — Начертательная геометрия (Г. Монж, И. Ламберт)
XIX век
- 1800 год — Открытие электролиза, основы электрохимии (И. В. Риттер, У. Николсон (англ.))[3]
- 1800 год — Открытие электромагнитного излучения за пределами видимого диапазона (инфракрасного излучения) (У. Гершель)
- 1801 год — Открытие ультрафиолетового излучения (И. В. Риттер)
- 1801 год — Теория начального обучения (И. Г. Песталоцци)
- 1801 год — Открытие первого астероида (Церера) (Дж. Пиацци)
- 1802—1808 гг. — Закон объёмных отношений газов (Ж. Л. Гей-Люссак)
- 1803—1804 гг. — Таблица атомных масс (Дж. Дальтон)
- 1805 год — Закон вертикальной зональности растительного мира (А. фон Гумбольдт)
- 1809 год — Первое целостное учение об эволюции (Ж. Б. де Ламарк)
- 1809 год — Открытие явления электроосмоса (Ф. Ф. Рейсс)
- 1810 год — Формулировка закона, определяющего зависимость интенсивности поляризованного света при прохождении через поляризатор (Л. Э. Малюс)
- 1814 год — Система символов химических элементов (Й. Я. Берцелиус)
- 1814 год — Открытие линий поглощения в спектрах, начало исследования элементарного состава звезд (Й. Фраунгофер)
- 1817 год — Исходные основы теории прибавочной стоимости (Д. Рикардо)
- 1820 год — Гипотеза обусловленности магнетизма молекулярными токами (А. М. Ампер)
- 1821 год — Открытие термоэлектрического эффекта, изобретение термопары (Т. И. Зеебек)
- 1822 год — Открытие изомерии в химии (Ф. Вёлер)
- 1822 год — Преобразование Фурье (Ж. Б. Фурье)
- 1823 год — Основы математического анализа (О. Л. Коши)
- 1824 год — Доказательство невозможности аналитического решения общего уравнения пятой степени и выше (П. Руффини, Н. Абель)
- 1824 год — Цикл Карно (С. Карно)
- 1825—1828 гг. — В историческую науку входит понятие классовой борьбы (Ф. Гизо, А. Тьер)
- 1826 год — Основной закон электрического тока (Г. Ом)
- 1826 год — Неевклидова геометрия (Н. И. Лобачевский, Я. Больяй)
- 1827 год — Внутренняя геометрия поверхностей (К. Ф. Гаусс)
- 1827 год — Броуновское движение (Р. Броун)
- 1827 год — Идея о механизме парникового эффекта (Ж. Фурье)
- 1828 год — Основы эмбриологии (К. Э. фон Бэр)
- 1828 год — Первый синтез органического вещества (Ф. Вёлер)
- 1830 год — Основы общего языкознания (В. фон Гумбольдт)
- 1831 год — Открытие электромагнитной индукции (М. Фарадей)
- 1832 год — Количественное описание законов электролиза (М. Фарадей)
- 1832 год — Разрешение проблемы уравнений пятой и высших степеней (Н. Х. Абель, Э. Галуа)
- 1833 год — Сравнительно-исторический метод в языкознании (Р. Раск, Ф. Бопп)
- 1834 год — Открытие эффекта Пельтье (Ж. Пельтье)
- 1836 год — Выделение трёх периодов в археологии (К. Ю. Томсен)
- 1839 год — Теория клетки (Т. Шванн)
- 1839 год — Экспериментальное открытие фотоэффекта (Александр Беккерель)
- 1840 год — Основы агрохимии (Ю. фон Либих)
- 1840 год — Открытие закона Джоуля — Ленца (Дж. Джоуль, Э. Ленц)
- 1842 год — Закон сохранения энергии, первое начало термодинамики (Ю. Р. фон Майер)
- 1842 год — Открытие эффекта Доплера (К. Допплер)
- 1842 год — Открытие явления магнитострикции (Дж. Джоуль)
- 1843 год — Открытие кватернионов, основы векторного анализа (У. Гамильтон)
- 1845 год — Открытие диа- и парамагнетиков (М. Фарадей)
- 1845 год — Открытие законов Кирхгофа (Г. Кирхгоф)
- 1846 год — Открытие планеты Нептун (И. Г. Галле по вычислениям У. Ж. Леверье и Дж. К. Адамса)
- 1847 год — Основы булевой алгебры (Дж. Буль)
- 1848 год — Открытие оптической изомерии (Л. Пастер)
- 1848 год — Теория «научного коммунизма» (К. Маркс, Ф. Энгельс)
- 1851 год — Второе начало термодинамики (Н. Карно, Р. Клаузиус, У. Томсон)
- 1852 год — Теория валентности химических элементов (Э. Франкленд)
- 1852 год — Открытие явления флуоресценции (Дж. Стокс)
- 1854 год — Теория n-мерных кривых пространств (Б. Риман)
- 1855 год — Первая математически обоснованная формулировка теории электромагнетизма без учета токов смещения (Дж. Максвелл)[4]
- 1855 год — Количественное описание процесса диффузии (А. Фик)
- 1856 год — Открытие эффекта Томсона (В. Томсон)
- 1859 год — Спектральный анализ (Р. В. Бунзен, Г. Р. Кирхгоф)
- 1859 год — Научно обоснованное учение об эволюции и теория естественного отбора (Ч. Дарвин)
- 1859 год — Открытие катодных лучей (Ю. Плюккер)[5]
- 1861 год — Теория строения органических веществ (А. М. Бутлеров)
- 1864 год — Открытие микробиологической сущности инфекционных болезней (Л. Пастер)
- 1864—1865 гг. — Основные уравнения электромагнетизма (Дж. К. Максвелл)
- 1865 год — Законы наследственности (Г. И. Мендель)
- 1865 год — Открытие обратного магнитострикционного эффекта (Э. Виллари)
- 1869 год — Периодический закон химических элементов (Д. И. Менделеев)
- 1869 год — Открытие сил межмолекулярного взаимодействия и уравнения состояния реального газа (Ван-Дер-Ваальс)
- 1871 год — Открытие эффекта рассеяния света без изменения длины волны (лорд Рэлей)
- 1874 год — Основы стереохимии (Я. Х. Вант-Гофф)
- 1875 год — Открытие квадратичного электрооптического эффекта (Дж. Керр)
- 1877 год — Выделение трёх крупных периодов в истории развития человечества (Л. Г. Морган)
- 1879 год — Экспериментальная психология (В. Вундт)
- 1879 год — Экспериментальное получение плазмы (У. Крукс)
- 1879 год — Закон излучения абсолютно чёрного тела (Й. Стефан, Л. Больцман)
- 1880-е гг. — Основы теории хаоса (А. Пуанкаре)
- 1880—1881 гг. — Открытие пьезоэлектрического эффекта (Ж. и П. Кюри)
- 1881 год — Вакцинация. Метод предохранительных прививок, в частности от сибирской язвы (Л. Пастер)
- 1882 год — Открытие возбудителя туберкулёза (Р. Кох)
- 1883 год — Открытие фагоцитоза (И. И. Мечников)
- 1883 год — Открытие Канторова множества, первый известный фрактал (Г. Кантор)
- 1885—1888 гг. — Открытие ридбергского вещества (И. Бальмер, Й. Ридберг)
- 1888 год — Доказательство существования электромагнитных волн (Г. Герц)
- 1888 год — Открытие жидких кристаллов (Ф. Рейницер)
- 1895 год — Открытие рентгеновского излучения (В. К. Рентген)
- 1895 год — Классическая электродинамика в окончательном виде (Х. Лоренц)
- 1896 год — Открытие радиоактивности (А. А. Беккерель)
- 1897 год — Учение о высшей нервной деятельности (И. П. Павлов)
- 1897 год — Открытие электрона (Дж. Дж. Томсон)[6]
- 1897 год — Открытие явления термолюминесценции (И. Б. Боргман)[7]
- 1898 год — Открытие радия (П. и М. Кюри)
- 1899 год — Разделение радиоактивного излучения на компоненты: альфа-, бета- и гамма-излучение (П. Виллар, Э. Резерфорд).
XX век
- 1900—1917 гг. — Квантовый характер излучения и поглощения энергии, открытие фотона (М. Планк, А. Эйнштейн)
- 1901 год — Открытие групп крови (К. Ландштейнер)
- 1903 год — Основы теории реактивного движения. Ракетодинамика (К. Э. Циолковский)
- 1905 год — Специальная теория относительности (А. Эйнштейн)
- 1905 год — Математическое описание броуновского движения, подтверждение справедливости молекулярно-кинетической теории, основы статистической физики (А. Эйнштейн, М. Смолуховский)
- 1905 год — Психоанализ (З. Фрейд)
- 1906 год — Третье начало термодинамики (В. Нернст)
- 1907 год — Электролюминесценция (Генри Джозеф Раунд (англ.))
- 1910 год — Химиотерапия (П. Эрлих)
- 1910—1920 гг.[уточнить] — Биофотоника (А. Гурвич, Г. Франк)
- 1911 год — Открытие сверхпроводимости металлов (Х. Камерлинг-Оннес)
- 1911 год — Вычисление второй космической скорости (К. Э. Циолковский)
- 1911 год — Открытие атомного ядра, планетарная модель атома (Э. Резерфорд)
- 1911—1913 гг. — Открытие космических лучей (В. Гесс)
- 1913 год — Квантовая теория атома (Н. Бор)
- 1915 год — Общая теория относительности (А. Эйнштейн)
- 1915 год — Теоретическое предсказание существования чёрных дыр на основе общей теории относительности, соответствующее современным представлениям (К. Шварцшильд)[8]
- 1916 год — Теоретическое предсказание существования солнечного ветра (К. Биркеланд)
- 1918—1924 гг. — Вычисление расстояния до туманности Андромеды, открытие существования других галактик во Вселенной (Э. Эпик, Х. Шепли, Г. Кертис, Э. Хаббл)
- 1919 год — Искусственная ядерная реакция, открытие протона (Э. Резерфорд)
- 1920-е гг. — Теория дрейфа материков (А. Вегенер)[9]
- 1920 год — Открытие сегнетоэлектриков (J. Valasek)
- 1921 год — Открытие ядерной изомерии (О. Ган)
- 1921—1922 гг. — Открытие спина (О. Штерн, В. Герлах)
- 1922 год — Модель расширяющейся Вселенной (А. А. Фридман)
- 1924 год — Гипотеза о волновых свойствах микрочастиц (Л. де Бройль)
- 1925 год — Открытие принципа запрета Паули (В. Паули)
- 1925 год — Теоретическое предсказание существования конденсата Бозе — Эйнштейна, подтверждено в 1995 г. (Ш. Бозе, А. Эйнштейн)
- 1925—1927 гг. — Принцип неопределённости, квантовая механика (В. Гейзенберг, Э. Шредингер)
- 1926 год — Доказательство звёздной природы галактик (Э. П. Хаббл)
- 1928 год — Релятивистская теория движения электрона, теоретическое предсказание существования античастиц (П. Дирак)
- 1928 год — Комбинационное рассеяние света (эффект Рамана) (Чандрасекара Венката Раман)
- 1928 год — Теория альфа-распада, открытие туннельного эффекта (Г. Гамов)
- 1929 год — Первый антибиотик — пенициллин (А. Флеминг)
- 1929 год — Открытие расширения Вселенной (закона Хаббла) (Э. Хаббл)
- 1930—1933 гг. — Теоретические предсказание существования нейтрино, экспериментально подтверждено в 1951 г. (В. Паули)
- 1931 год — Открытие космического радиоизлучения (К. Янский)
- 1932 год — Открытие нейтрона (Дж. Чедвик)
- 1932 год — Разработка протон-нейтронной модели атомного ядра (Д. Д. Иваненко, В. Гейзенберг)
- 1932 год — Открытие позитрона[10] (К. Д. Андерсон)
- 1932 год — Теоретические предсказание существования облака Оорта (Э. Эпик)[11]
- 1933 год — Теоретическое предсказание существования нейтронных звезд (В. Бааде, Ф. Цвикки)
- 1933 год — Теоретическое предсказание существования антипротона (П. Дирак)
- 1933 год — Открытие явления полного вытеснения магнитного поля из сверхпроводника (В. Мейснер, Р. Оксенфельд)
- 1934 год — Искусственная радиоактивность (Ф. и И. Жолио-Кюри)
- 1934 год — Теоретическое предсказание существования темной материи (Ф. Цвикки)
- 1934 год — Открытие явления сонолюминесценции (Г. Френцель (англ. H. Frenzel), Г. Шульц (англ. H. Schultes))
- 1934 год — Открытие эффекта Вавилова — Черенкова (С. И. Вавилов, П. А. Черенков)
- 1934 год — Открытие ядерного фотоэффекта (Дж. Чедвик, М. Голдхабер)
- 1934 год — Открытие широких атмосферных ливней (Б. Росси[уточнить])[12]
- 1935 год — Открытие ядерной изомерии искусственных изотопов (И. В. Курчатов)
- 1935 год — Теоретическое предсказание частиц-переносчиков сильного взаимодействия (Х. Юкава)
- 1936 год — Теория саморегуляции рыночной экономики (Дж. М. Кейнс)
- 1936 год — Открытие мюонов (К. Андерсон)
- 1937 год — Теоретические основы синтеза цифровых схем (К. Шеннон)
- 1937—1944 гг. — Синтетическая теория эволюции (Т. Добжанский, Д. С. Хаксли, Э. Майр и др.)
- 1938 год — Открытие расщепления ядра урана (О. Ган, Ф. Штрассман)
- 1938 год — Теория термоядерной реакции как источника энергии звёзд (К. фон Вейцзеккер, Х. А. Бете)
- 1938 год — Открытие явления сверхтекучести для гелия-II (П. Л. Капица)
- 1938 год — Открытие явления ядерного магнитного резонанса (И. Раби)[13]
- 1940-е гг.— Квантовая электродинамика (Р. Фейнман, Дж. Швингер, С. Томонага, Ф. Дайсон)
- 1940 год — Синтез трансурановых элементов (Г. Т. Сиборг, Э. М. Макмиллан)
- 1940—1942 гг. — Открытие резус-фактора групп крови (К. Ландштейнер, А. Винер (англ.))
- 1941 год — Теоретическое объяснение сверхтекучести гелия-II (Л. Д. Ландау)[14]
- 1942 год — Опытное доказательство возможности получения ядерной энергии (Э. Ферми)
- 1946 год — Регистрация радиогалактик (Дж. Хей)
- 1946 год — Открытие синхротронного излучения (Ф. Элдер, А. Гуревич, Р. Лангмо, Х. Поллок)
- 1946 год — Метод радиоуглеродного анализа (У. Либби)
- 1947 год — Открытие пионов (С. Пауэлл и др.)
- 1947 год — Открытие каонов
- 1947 год — Открытие взаимодействия атома с нулевыми флуктуациями электромагнитного поля (У. Лэмб, Р. Резерфорд (англ.))
- 1948 год — Изложение основ кибернетики (Н. Винер)
- 1948 год — Открытие антиферромагнетиков (Л. Неэль)[15]
- 1948 год — Теоретическое предсказание явления притяжения тел на малых расстояниях под действием квантовых флуктуаций в вакууме (Х. Казимир)
- 1953 год — Модель строения молекулы ДНК (Дж. Уотсон, Ф. Крик)
- 1955 год — Открытие антипротона[10] (Э. Дж. Сегре, О. Чемберлен)
- 1956 год — Открытие антинейтрона[10] (Б. Корк, Г. Ламбертсон, О. Пиччони и В. Венцель)
- 1956 год — Определение возраста Земли, соответствующего современным научным представлениям, — 4,55 млрд лет (К. К. Паттерсон)
- 1956 год — Экспериментальное подтверждение существования электронного нейтрино (К. Коуэн (англ.), Ф. Райнес)
- 1957 год — Открытие трехмерной структуры белка (Дж. Кендрю, М. Перуц)
- 1957 год — Теория, объясняющая явление сверхпроводимости на микроскопическом уровне (Дж. Бардин, Л. Купер, Дж. Шриффер)
- 1957 год — Теоретическое предсказание взаимных превращений нейтрино различных сортов (Б. М. Понтекорво)
- 1958 год — Открытие магнитосферы и радиационных поясов Земли (Дж. Ван Аллен, С. Н. Вернов, А. Е. Чудаков)
- 1958 год — Экспериментальное подтверждение существования эффекта Казимира (Маркус Спаарней)
- 1959 год — Измерение параметров солнечного ветра, экспериментальное подтверждение его существования (Константин Грингауз, Луна-1)
- 1960—1967 гг. — Стандартная модель, теория электрослабого взаимодействия (Ш. Глешоу, С. Вайнберг, А. Салам)
- 1961 год — Структура генетического кода (М. У. Ниренберг, Х. Г. Корана, Р. У. Холли, С. Очоа)
- 1962 год — Экспериментальное подтверждение существования мюонного нейтрино (Л. Ледерман, М. Шварц, Дж. Стейнбергер)
- 1962 год — Получение первого химического соединения с участием благородных газов (XePtF6) (Н. Барлетт)[16]
- 1963 год — Открытие квазаров (М. Шмидт, Т. Мэтьюз, Э. Сэндидж)
- 1964 год — Теоретическое предсказание существования кварков, открытие s-кварка в составе каонов (М. Гелл-Манн, Дж. Цвейг)
- 1964 год — Открытие реликтового излучения (А. Пензиас, Р. Вилсон)
- 1964 год — Открытие явления неинвариантности законов физики относительно зеркального отражения и изменения знака электрического заряда (Дж. Кронин, В. Фитч)
- 1964 год — Разработка хиггсовского механизма спонтанного нарушения электрослабой симметрии, теоретическое предсказание существования поля Хиггса и бозона Хиггса (П. Хиггс, Р. Браут, Ф. Энглер)
- 1965 год — Экспериментальное подтверждение существования антивещества (синтез анти-дейтрона) (А. Зичичи и др., ЦЕРН)
- 1965 год — Формулировка закона Мура, предопределившего тенденции развития вычислительной техники (Г. Мур)
- 1965 год — Постулирование цветового заряда, количественное описание сильного взаимодействия, основы квантовой хромодинамики (Н. Н. Боголюбов, Б. В. Струминский, А. Н. Тавхелидзе, Хан Мо Ён (англ.), Й. Намбу, О. Гринберг (англ.))
- 1966 год — антидейтерий[10]
- 1967 год — Первая пересадка человеческого сердца (К. Барнард)
- 1967 год — Открытие u- и d-кварков (эксперименты на коллайдере SPEAR)
- 1967—1968 гг. — Открытие пульсаров, подтверждение существования нейтронных звезд (Д. Белл, Э. Хьюиш)
- 1967 год — Открытие гамма-всплесков (военный спутник Vela)
- 1967 год — Теоретическое предсказание возможности существования материалов с отрицательным коэффициентом преломления, экспериментально подтверждено в 2000 г. (В. Г. Веселаго)
- 1969—1979 гг. — Открытие глюонов в ходе экспериментов на коллайдерах PETRA и SPEAR
- 1970—1974 гг. — Открытие c-кварка (Ш. Глешоу, Дж. Илиопулос, Л. Майяни)
- 1970 год — Открытие антигелия[10]
- 1972 год — Открытие гидратосодержащих пород в природе при донном пробоотборе в глубоководной части Чёрного моря (А. Г. Ефремова, Б. П. Жижченко)
- 1972 год — Открытие природных ядерных реакторов (Ф. Перрен (англ.))
- 1973—1974 гг. — Открытие нейтральных токов (CERN, эксперимент Гаргамель)
- 1974 год — Представление о нестабильности вакуума в гравитационном поле чёрной дыры (С. Хокинг)
- 1975 год — Открытие таонов, теоретическое предсказание существования тау-нейтрино (М. Перл)
- 1975 год — Открытие эффекта туннельного магнитного сопротивления (М. Жулье)
- 1977 год — Открытие b-кварка в ходе экспериментов в лаборатории Фермилаб
- 1977 год — Открытие чёрных курильщиков и связанных с ними экосистем, основанных на хемосинтезе (сотрудники Скриппсовского океанографического института (англ.))
- 1982 год — Открытие квазикристаллов (Д. Шехтман)
- 1983 год — Открытие W- и Z-бозонов (CERN)
- 1985 год — Открытие фуллерена (Р. Смолли, Х. Крото, Р. Кёрл)
- 1985 год — Открытие озоновых дыр (Дж. Шанклин (англ.), Дж. Фармен (англ.), Б. Гардинер (англ.))
- 1986 год — Открытие высокотемпературной сверхпроводимости (К. Мюллер, Дж. Беднорз)
- 1988—1989 гг. — Открытие эффекта гигантского магнитного сопротивления (А. Фер, П. Грюнберг)
- 1991 год — Открытие углеродных нанотрубок (С. Ииджима)[17]
- 1992 год — Открытие пояса Койпера (Дж. Койпер)[18]
- 1995 год — Первое наблюдение планеты (51 Пегаса b, неофициальное название — Беллерофонт) вне Солнечной системы, вращающейся вокруг звезды из главной последовательности (М. Майор, Д. Квелоз (англ.))
- 1995 год — Экспериментальное доказательство существования конденсата Бозе — Эйнштейна (Э. Корнелл, К. Виман, В. Кеттерле)
- 1995 год — Открытие t-кварка в экспериментах на коллайдере Теватрон, что окончательно убедило учёных в реальности кварков, которые до этого события считались очередной математической абстракцией[19].
- 1997 год — Первое успешное клонирование млекопитающего — овечки Долли (Институт Рослина)
- 1997 год — Ферромагнитная жидкость[20][уточнить]
- 1997 год — Экспериментальное подтверждение существования явления квантовой телепортации (А. Цайлингер, Ф. де Мартини)
- 1998 год — Открытие эмбриональных стволовых клеток (Д. Томпсон (англ.), Д. Герхарт)
- 1998—1999 гг. — Теоретическое предсказание существования темной энергии, ответственной за ускоренное расширение Вселенной (С. Перлмуттер, А. Рисс, Б. Шмидт)
- 1998 год — Открытие антиводорода[10]
- 2000 год — Экспериментальное подтверждение существования метаматериалов с отрицательным показателем преломления (Д. Смит, Дж. Пендри)
- 2000 год — Экспериментальное подтверждение существования тау-нейтрино (Фермилаб, эксперимент DONUT (англ.))[21]
XXI век
- 2004 год — Экспериментальное подтверждение существования графена (А. Гейм, К. Новоселов)
- 2005 год — Экспериментальное доказательство существования кварк-глюонной плазмы (RHIC)
- 2005 год — Необратимые квантовые вычисления[22]
- 2007 год — Открытие звёздных потоков, вращающихся вокруг центра Галактики Carl Grillmair (NASA’s Spitzer Science Center, Калифорнийский технологический институт)[23][24]
- 2010 год — Первая синтетическая бактериальная клетка (Крейг Вентер J. Craig Venter Institute)[25]
- 2012 год — Открытие бозона Хиггса (CERN, эксперименты ATLAS и CMS)[26]
- 2014 год — Открытие сверхскопления галактик Ланиакея[27]
- 2015 год — Открытие явления послойного течения масс льда ледникового покрова Антарктиды[28][уточнить].
Без точной даты
- Открытие белков XVIII век (А. де Фуркруа)[29], Пьер Джозеф Маке[30]
Напишите отзыв о статье "Хронология открытий человечества"
Примечания
- ↑ (Heath 1921, Vol I, p. 144)
- ↑ Обсуждение исторических фактов приведено в (Euclid 1956, С. 351) [books.google.com/?id=UhgPAAAAIAAJ&pg=PA351 С. 351]
- ↑ Также существует мнение, что основанием электрохимии являются опыты Гальвани с «животным электричеством», выполненные в 1791 г.
- ↑ [web.archive.org/web/20081217035457/www.blazelabs.com/On%20Faraday's%20Lines%20of%20Force.pdf On Faraday’s Lines of Force’ by James Clerk Maxwell 1855]
- ↑ По другим данным катодные лучи были открыты в 1869 г. И. Гитторф
- ↑ [nuclphys.sinp.msu.ru/lect/l_01.pdf Элементарные частицы Природы]. Дж. Дж. Томсон 52. НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ЯДЕРНОЙ ФИЗИКИ ИМЕНИ Д.В. СКОБЕЛЬЦЫНА МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА. Проверено 11 февраля 2015. [web.archive.org/web/20140507143148/nuclphys.sinp.msu.ru/lect/l_01.pdf Архивировано из первоисточника 7 мая 2014].
- ↑ [museum.phys.spbu.ru/dpt_nucl Музей истории физики в Санкт-Петербургском государственном университете]
- ↑ Теоретические предсказания существования объектов большой массы, на поверхности которых вторая космическая скорость равна скорости света, были сделаны Джоном Мичелом в 1784 году исходя из классических соображений
- ↑ Существуют и более ранние попытки построения схожих теорий
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [nuclphys.sinp.msu.ru/lect/l_01.pdf Элементарные частицы Природы]. Античастицы 52. НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ЯДЕРНОЙ ФИЗИКИ ИМЕНИ Д.В. СКОБЕЛЬЦЫНА МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА. Проверено 7 мая 2014. [web.archive.org/web/20140507143148/nuclphys.sinp.msu.ru/lect/l_01.pdf Архивировано из первоисточника 7 мая 2014].
- ↑ Независимо от него идея о существовании облака Оорта была выдвинута в 1950-х Я. Оортом
- ↑ По другим данным, П. Оже в 1938 г.
- ↑ По другим данным явление достоверно открыто в 1945 г. Эдвардом Парселлом, Робертом Паундом (англ.) и Феликсом Блохом, а результаты И. Раби были квалифицированы им как аппаратурный артефакт [trv-science.ru/128N.pdf]
- ↑ [ufn.ru/ru/articles/1967/11/j/ Теория сверхтекучести гелия-II. Л. Д. Ландау. Воспроизводится по ЖЭТФ 11 (6), 592 (1941). Опубликовано также на англ. языке в J. Phys. (USSR) 5 (1), 71 (1941).]
- ↑ L. Néel, Propriétées magnétiques des ferrites; Férrimagnétisme et antiferromagnétisme, Annales de Physique (Paris) 3, 137—198 (1948).
- ↑ [ufn.ru/ru/news/2000/10/ Новости физики в Интернете за октябрь 2000. УФН]
- ↑ Существуют и более ранние свидетельства наблюдения углеродных нанотрубок
- ↑ Существуют и более ранние предположения о существовании пояса Койпера
- ↑ [lenta.ru/articles/2012/06/27/plasma/ Жарче Солнца]. Конфайнмент и реальность кварков. Лента.Ру (28 июня 2012). Проверено 26 января 2014. [web.archive.org/web/20140104225630/lenta.ru/articles/2012/06/27/plasma/ Архивировано из первоисточника 4 января 2014].
- ↑ T. Albrecht, C. Bührer et al. (1997), "[dx.doi.org/10.1007%2Fs003390050569 First observation of ferromagnetism and ferromagnetic domains in a liquid metal (abstract)]", Applied Physics A Materials Science & Processing (Applied Physics A: Materials Science & Processing) . — Т. 65: 215, DOI 10.1007/s003390050569
- ↑ [www.fnal.gov/pub/presspass/press_releases/donut.html Physicists Find First Direct Evidence for Tau Neutrino at Fermilab]
- ↑ [lenta.ru/news/2005/03/16/quantum/ В Австрии осуществили "необратимые" квантовые вычисления]. Проверено 7 октября 2015.
- ↑ [www.astronomy.com/news/2007/06/rings-around-the-galaxy Rings around the galaxy], Astronomy (June 1, 2007). Проверено 6 января 2016.
- ↑ [adsabs.harvard.edu/abs/2009ApJ...693.1118G Four New Stellar Debris Streams in the Galactic Halo], The Astrophysical Journal, Volume 693, Issue 2, pp. 1118-1127 (Marz 2009). Проверено 20 апреля 2010.
- ↑ [www.bbc.co.uk/russian/science/2010/05/100518_synthetic_living_cell.shtml Ученые в США создали первую живую синтетическую клетку]
- ↑ [press-archive.web.cern.ch/press-archive/PressReleases/Releases2012/PR17.12E.html CERN experiments observe particle consistent with long-sought Higgs boson]
- ↑ [www.astronet.ru/db/msg/1321322 Ланиакея: Сверхскопление галактик, в котором мы живём]
- ↑ [www.rgo.ru/ru/article/nauchnoe-otkrytie-rossiyskih-uchyonyh НАУЧНОЕ ОТКРЫТИЕ РОССИЙСКИХ УЧЁНЫХ]
- ↑ [hnb.com.ua/reviews/s-zdorovie-belki_chast_1_obshie_svedeniya_o_belkah-467 Общие сведения о белках]
- ↑ [med-000.ru/belki--glavnie-molekuli-jizni/otkritie-belkov-i-istoriya-etogo-nazvaniya.php Открытие белков и история этого названия]
См. также
- Хронология открытия химических элементов
- История открытия планет и спутников Солнечной системы
- Хронологическая таблица
Ссылки
- [www.aihs-iahs.org/ Официальный сайт Международной Академии Истории Науки (англ.)]
- [www.dhstweb.org/ Официальный сайт отделения истории науки и технологии Международного Союза Истории и Философии Науки (англ.)]
- [www.worldwideschool.org/library/catalogs/bysubject-sci-history.html История науки, том 1-4, онлайн текст (англ.)]
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Euclid 1956, Heath 1921 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Хронология открытий человечества
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.