Камергерский переулок

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Камергерский переулок
Москва

Камергерский переулок, 2009 г.
Общая информация
Страна

Россия

Город

Москва

Округ

ЦАО

Район

Тверской

Протяжённость

0,25 км

Ближайшие станции метро

Театральная (250 м.), Охотный Ряд (300 м.)

Прежние названия

проезд Художественного театра, Старогазетный, Одоевский, Спасский, Егорьевский, Кузнецкий, Квасной

Почтовый индекс

125009

Номера телефонов

+7(495) XXX----

[www.openstreetmap.org/?lat=55.759659&lon=37.612766&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/?text=Россия,%20Москва,%20Камергерский%20переулок&sll=37.612766,55.759659&sspn=0.043909,0.018569&ll=37.614322,55.759441&spn=0.02605,0.007683&z=16&l=map на Яндекс.Картах]
[maps.google.com/maps?f=q&source=s_q&hl=en&geocode=&q=Россия,+Москва,+Камергерский+переулок&sll=55.758032,37.605515&sspn=0.014923,0.048666&ie=UTF8&hq=&hnear=Russian+Federation,+administrativnyy+okrug+Tsentral'nyy,+gorod+Moskva,+Kamergerskiy+pereulok&t=h&z=16 на Картах Google]
Координаты: 55°45′35″ с. ш. 37°36′48″ в. д. / 55.7599222° с. ш. 37.6135917° в. д. / 55.7599222; 37.6135917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.7599222&mlon=37.6135917&zoom=12 (O)] (Я)Камергерский переулокКамергерский переулок

Камерге́рский переу́лок — переулок в Тверском районе Центрального административного округа города Москвы. Проходит от Тверской улицы до Большой Дмитровки. Нумерация домов ведётся от Тверской улицы. С 1998 года переулок является пешеходным и закрыт для проезда автотранспорта.

На протяжении истории переулок носил несколько названий, пока в конце XIX века не устоялось современное название Камергерский, по жившим здесь чиновникам, имевшим придворное звание камергера.[1][2] В 1923 году в связи с 25-летним юбилеем находящегося здесь Московского художественного академического театра переулок был переименован в проезд Художественного театра. В 1992 году улице было возвращено историческое название.[3]

В переулке сохранились исторические здания, авторами которых являются архитекторы Ф. О. Шехтель, М. Н. Чичагов, Б. В. Фрейденберг, Э. С. Юдицкий. Практически все строения Камергерского переулка отнесены к категории памятников архитектуры и ценных градоформирующих объектов.[4]

Переулок связан с жизнью и творчеством деятелей русской культуры. Здесь жили писатели В. Ф. Одоевский, Ю. Ф. Самарин, Л. Н. Толстой, Ю. К. Олеша, М. А. Светлов, Э. Г. Багрицкий, Л. А. Кассиль, М. А. Шолохов, В. В. Ерофеев; поэтесса Н. Н. Матвеева; актёры В. Н. Пашенная, В. И. Качалов, А. К. Тарасова, М. И. Прудкин, Н. П. Хмелёв, С. В. Гиацинтова, Л. П. Орлова[5]; живописец В. А. Тропинин; композитор С. С. Прокофьев и многие другие.





Описание

Камергерский переулок идёт с юго-запада на северо-восток от Тверской улицы к Большой Дмитровке, лежит между Столешниковым и Георгиевским переулками параллельно им. Протяжённость переулка составляет 250 метров. Ширина переулка у Тверской улицы составляет 38 метров, у Большой Дмитровки — 16 метров. Продолжением Камергерского переулка за Большой Дмитровкой является улица Кузнецкий Мост.

История

Переулок известен с XVI века, когда в квартале между ним и Георгиевским переулком был основан Георгиевский женский монастырь — первый родовой монастырь дома Романовых. Монастырь выходил в переулок северной каменной оградой, за которой находилось монастырское кладбище. В это время переулок был застроен преимущественно деревянными домами, его ширина составляла около 7 метров.[1] Учитывая близость к Кремлю, здесь селились представители богатых и знатных московских родов. В доме отца Р. М. Захарьина, располагавшимся рядом с Георгиевским монастырём, провела своё детство первая жена царя Ивана Грозного Анастасия Романова.[6] В XVI—XVII веках переулок не имел устоявшегося названия и именовался Квасным, по жившим здесь когда-то квасникам, Егорьевским, по Георгиевскому монастырю, и Кузнецким, поскольку считался продолжением Кузнецкого переулка.[7]

К XVII веку бо́льшая часть строений в переулке стала каменными. На пересечении с Тверской улицей была построена церковь Спаса Преображения с колокольней, по которой переулок некоторое время носил название Спасского. В это время в переулке жили представители фамилий Стрешневых, Долгоруковых, Милославских, Голицыных, Трубецких, Одоевских. После сноса в 1787 году церкви Спаса Преображения переулок был несколько расширен.[1] В конце XVIII — начале XIX века переулок считался продолжением находящегося по другую сторону Тверской улицы современного Газетного переулка[8] и именовался Старогазетным, по печатавшейся в 1789—1811 годах в университетской типографии газете «Московские ведомости», и Одоевским, по самому большому зданию переулка — дому князей Одоевских.

Во время московского пожара 1812 года все дома в переулке и строения Георгиевского монастыря сгорели. После этого монастырь был закрыт, а за счёт дворов по северной стороне проезжая часть улицы была расширена до 15 метров. После 1812 года на улице строятся сохранившиеся до сегодняшнего дня здания, среди которых главный дом городской усадьбы Стрешневых и гостиница Шевалье. Во второй половине XVIII века за переулком неофициально закрепилось современное название, в связи с тем, что трое живших здесь домовладельцев — В. И. Стрешнев, П. П. Бекетов и С. М. Голицын имели придворное звание камергера. С 1886 года название Камергерский стало официально упоминаться в документах городской управы.

В конце XIX — начале XX века здесь возникает ряд примечательных зданий, определивших современный вид Камергерского переулка: архитекторы Б. В. Фрейденберг и Э. С. Юдицкий сооружают на углу с Тверской улицей большой доходный дом Толмачёвой; по проекту В. А. Величкина строится комплекс доходных домов Обуховой и Оболенского; архитектором Ф. О. Шехтелем возводится здание электротеатра с выставочным залом и перестраивается главный дом усадьбы Одоевских под размещение Московского художественного театра.

С этого времени переулок тесно связан с историей Московского художественного театра: в близлежащих к театру зданиях открывается Школа-студия и Музей МХАТ, размещаются квартиры артистов театра. В связи с 25-летним юбилеем театра, в 1923 году Камергерский переулок был переименован в Проезд Художественного театра. В 1920-е годы в переулке работало артистическое кафе «Десятая муза», в котором часто бывали В. В. Маяковский, Д. Д. Бурлюк, В. Я. Брюсов, С. А. Есенин и другие литераторы. В 1930 году в начале переулка был построен жилой дом кооперативного товарищества «Крестьянская газета», в котором поселились более 40 писателей и поэтов того времени, среди которых семьи В. В. Вишневского, Л. Н. Сейфуллиной, М. А. Светлова, В. М. Инбер, Н. Н. Асеева, Ю. К. Олеши, Э. Г. Багрицкого, В. П. Ильенкова, и других. В 1930-е годы протяжённость переулка несколько сократилась, за счёт сноса в ходе реконструкции Тверской улицы углового дома по чётной стороне и основной части доходного дома Толмачёвой по нечётной стороне переулка.

В ходе разработки Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года предполагалось включить переулок в состав нового Центрального полукольца.[9] Однако эти планы реализованы не были.

В 1992 году решением Президиума Моссовета переулку было возвращено историческое название Камергерский.

Идея закрыть автомобильное движение в переулке возникала давно,[10] однако лишь 26 октября 1998 года в соответствии с распоряжением мэра Москвы Ю. М. Лужкова[11] в Камергерском переулке была торжественно открыта пешеходная зона. Улица была выложена гранитной брусчаткой, отреставрированы и архитектурно освещены фасады выходящих в переулок домов, с целью возвращения Камергерскому исторического облика 100-летней давности, были ликвидированы некоторые элементы современной архитектуры, установлены уличные фонари по рисункам архитектора Ф. О. Шехтеля. Кроме этого, в ходе реконструкции в Камергерском переулке были заменены все коммуникации — телефонные и электрические кабели, водосток, канализация и водопровод.[12] Тогда же в переулке был установлен памятник А. П. Чехову (скульптор М. К. Аникушин, архитекторы М. М. Посохин и М. Л. Фельдман). Ю. М. Лужков принял решение установить памятник писателю в углу, образованному домами № 2 и № 4, там, где долгое время находился общественный туалет, что вызвало многочисленную критику со стороны деятелей культуры. В частности против этого возражала вдова М. К. Аникушина, академик Д. С. Лихачёв, президент Российской академии архитектуры и строительных наук А. Г. Рочегов.[13] Коллектив архитекторов, реставраторов и строителей, участвовавших в создании пешеходной зоны, был признан победителем конкурса на лучшую реставрацию, реконструкцию памятников архитектуры и других объектов.[14]

В настоящее время в переулке работает два музея (МХАТ и музей С. С. Прокофьева), открыто большое количество ресторанов, кафе[15] и магазинов, среди которых «Дом педагогической книги» — один из старейших книжных магазинов Москвы.

Камергерский переулок и соседние улицы
Карта Openstreetmap.org, май 2010 г.
<center>

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

Доходный дом А. Г. Толмачёвой (№ 1/6)

В начале XVII века на этом месте стояла каменная церковь Спаса Преображения, восточнее которой находился одноэтажный деревянный дом её священника.[1] В 1789 году, на основании доклада П. Д. Еропкина Екатерине II,[8] церковь была снесена в связи с ветхостью,[16] её территория была частично использована на расширение переулка, а частично отошла владельцу соседнего участка князю М. И. Долгорукову.[1] После пожара, случившегося в переулке в 1773 году, Долгоруков построил в глубине своего участка двухэтажные каменные палаты, простоявшие на этом месте вплоть до 1930-х годов. В 1920-е годы в этих палатах размещалась 2-я студия Московского художественного театра.[8] В начале XIX века угловую часть переулка с Тверской улицей занимал участок, принадлежавший генерал-лейтенанту И. И. Моркову, среди крепостных которого был знаменитый русский живописец В. А. Тропинин.[2] Семья художника жила в доме, который находился в глубине участка.

В середине XIX века участком владела С. Ю. Самарина, мать известного русского публициста и философа Ю. Ф. Самарина, который некоторое время проживал в этом доме. Здесь в свой последний приезд в Москву побывал М. Ю. Лермонтов и перед отъездом вручил Самарину своё стихотворение «Спор».[8] В доме также размещался «Санкт-Петербургский магазин бриллиантовых вещей».[1]

В 1891 году по проекту архитекторов Б. В. Фрейденберга и Э. С. Юдицкого на участке был построен доходный дом для А. Г. Толмачёвой. В доме Толмачёвой находился ресторан «Рояль», магазин Ворониной, магазин военных и гражданских вещей И. Т. Каткова, павильон фотографа Ф. К. Вишневского,[17] магазин Груздева «Садоводство».[18] В здании был большой зал со сценой, который занимал сначала Железнодорожный клуб, а затем театр «Весёлые маски». В 1914 году в здании были проведены ремонтные работы по проекту архитектора В. С. Кузнецова. В 1920-х годах в доме находилось артистическое кафе «Десятая муза», названное в честь музы кино. В «Десятой музе» собирались кинематографисты, актёры, операторы, художники, подписывались контракты на постановку фильмов.[2] В кафе также проводились общие собрания Всероссийского союза поэтов.[19] Здесь бывали В. В. Маяковский, В. В. Каменский, Д. Д. Бурлюк, В. Я. Брюсов, С. А. Есенин,[2][19] И. Г. Эренбург,[20] А. Б. Мариенгоф[19] и другие. В 1918 году Брюсов написал в кафе импровизацию «Memento mori». В апреле того же года в кафе «Десятая муза» открылось кабаре «Короли экрана среди публики», в котором участвовали актёры Вера Холодная, Владимир Максимов, Вячеслав Висковский, Осип Рунич, Иван Худолеев и другие[21]. В доме жили: дирижёр и профессор Московской консерватории И. В. Гржимали, солистка Большого театра оперная певица М. А. Дейша-Сионицкая, народные артисты СССР Л. М. Леонидов и В. Н. Пашенная.[16] Основная часть доходного дома была разрушена в результате реконструкции Тверской улицы и на её месте в 1937—1940 годах был построен жилой дом по проекту архитектора А. Г. Мордвинова и инженера П. А. Красильникова. В настоящее время от дома, построенного Б. В. Фрейденбергом и Э. С. Юдицким, осталась лишь небольшая часть,[2] надстроенная в 1938 и 1960 годах. В 1980-е годы в здании находилась популярная «Пельменная» — одно из немногих круглосуточных заведений общественного питания в Москве.

В настоящее время в здании размещается Школа-студия МХАТ, отделение банка «ВТБ 24». Дом имеет также адрес № 6 строение 7 по Тверской улице. Здание является ценным градоформирующим объектом.[4]

Усадьба П. И. Одоевского (Московский художественный театр им. Чехова) (№ 3)

 памятник архитектуры (федеральный)

По преданию, в середине XIV века владение принадлежало воеводе Дмитрия Донского Иакинфу Шубе.[22] Позднее здесь находился дом окольничьего князя С. Львова.[1] В начале XVIII века владение делилось на две отдельные части пересекавшим его тупиком. Одной половиной владел родственник первой жены царя Алексея Михайловича стольник А. И. Милославский, другой — дьяк Г. С. Дохтуров. В 1757 году участок принадлежал дочери Милославского С. Л. Бахметевой, которая в 1767 году продала его Т. А. Пассек и князю П. И. Одоевскому.[1] В 1776 году обе части владения перешли П. И. Одоевскому[22], который в 1778 году построил на участке двухэтажный деревянный дом.[8] Во время пожара 1812 года деревянные строения сгорели и князь Одоевский в 1817 году отстроил на старом фундаменте трёхэтажный каменный особняк с колоннадой, изящным ионическим портиком и двухэтажными флигелями по бокам.[1] В 1826 году, после смерти П. И. Одоевского, владение перешло его троюродной племяннице В. И. Ланской. В доме Ланской прожил детские и юношеские годы выдающийся мыслитель, писатель и музыковед В. Ф. Одоевский. У В. Ф. Одоевского бывали Д. В. Веневитинов, А. С. Грибоедов, В. К. Кюхельбекер, М. П. Погодин, А. И. Кошелёв, И. В. Киреевский. В. И. Ланская часто сдавала дом внаём: в 1832—1836 годах в главном доме жила чета Долгоруких, знакомых А. С. Пушкина, который, возможно, бывал у них; в конце 1830-х годов в доме находился литературный кружок поэта С. Е. Раича; размещалась «Библиотека для чтения и книжная лавка Эльцнера»; жил профессор Московской медико-хирургической академии П. П. Заблоцкий-Десятовский.

После смерти Ланской, дом в 1851 году был приобретён у её сыновей С. А. Римским-Корсаковым, сыном известной московской барыни М. И. Римской-Корсаковой.[1] Новый владелец усадьбы перестроил её в 1852 — 1853 годах по проекту архитектора Н. А. Шохина, застроив пространство между главным домом и флигелями, надстроив третий этаж и изменив декор фасада. С. А. Римский-Корсаков был женат на кузине А. С. Грибоедова Софье, которая, возможно, послужила прототипом Софьи в «Горе от ума».[23] Римский-Корсаков вёл жизнь не по средствам, и в 1872 году дом был выставлен на аукцион за долги.[1] На аукционе имение было приобретено купцами Г. М. Лианозовым и М. А. Степановым. После смерти Степанова Лианозов стал единственным владельцем усадьбы. В 1882 году по заказу Лианозова архитектор М. Н. Чичагов перестроил здание под театр: большая часть двора между двумя зданиями была застроена сценой, а зрительный зал разместился в центральной части задних комнат особняка.[22] Лианозов сдавал здание театра в аренду различным театральным коллективам: итальянской опере (здесь выступали известные теноры Ф. Таманьо и А. Мазини), театру Ф. А. Корша, труппе Н. К. Садовского и М. К. Заньковецкой, театру Е. Н. Горевой, труппе антрепренёра М. В. Лентовского, кафешантану Шарля Омона. В труппе Горевой участвовали актёры М. В. Дальский, Н. П. Рощин-Инсаров, здесь состоялся дебют Л. В. Собинова. 9 января 1885 года на сцене театра была дана опера А. С. Даргомыжского «Русалка» — первый открытый спектакль Частной оперы С. И. Мамонтова.[22] В 1889 году тыльная сторона здания была перестроена под артистические и подсобные помещения, а в 1890 году левый флигель усадьбы перестроен под магазины[22]: здесь разместились винный магазин «Кахетия», кондитерская «Миньон», магазин игрушек «Мать и дитя». В 1898 году Г. М. Лианозов заказал архитектору Ф. О. Шехтелю перестроить правый флигель и часть главного здания под жилой дом, однако планы не осуществились — был лишь снесён правый флигель усадьбы. В 1902 году здание было арендовано на 12 лет[24] С. Т. Морозовым для основанного в 1898 году К. С. Станиславским и Вл. И. Немировичем-Данченко Московского Художественного театра, располагавшегося до этого в саду «Эрмитаж». По заказу С. Т. Морозова архитектор Ф. О. Шехтель (при участии И. А. Фомина и А. А. Галецкого) перестроил здание, в результате чего большая сценическая коробка заняла весь бывший двор и существующую до этого сцену. В проектировании сцены участвовал антрепренёр М. В. Лентовский, технические работы выполнялись под руководством братьев Жуйкиных. Кроме двух основных входов по бокам, в центре здания был сооружён главный вход. Несмотря на то, что изначально планировалось целиком перестроить фасад театра в стиле модерн, эти планы не были реализованы и фасад сочетает в себе элементы модерна (входные двери, рисунок оконных переплётов, фонарей) и элементы прежней эклектичной обработки.[25][26] В результате перестройки вместимость театра увеличилась до 1300 мест.[22] Строительство обошлось Морозову в 300 тысяч рублей, при этом проект был выполнен Ф. О. Шехтелем бесплатно.[24] В 1903 году при здании была смонтирована электростанция и сооружена пристройка, в которой разместилась малая сцена театра.[24] Вход на малую сцену был облицован с обеих сторон голубовато-зеленоватой керамической плиткой, а над ним в 1903 году размещён монументальный горельеф «Море житейское»[27] (другие названия «Волна», «Пловец»[28] скульптора А. С. Голубкиной, выполненный по заказу С. Т. Морозова. Разное решение входов было продиктовано театральной иерархией зрителей: достаточно простой левый вход вёл к верхним ярусам, а правый — к бельэтажу и партеру.[25]

Помимо театральных помещений в здании были оборудованы жилые помещения для актёров: в квартире № 9 с 1922 по 1928 годы жил артист В. И. Качалов,[29] а в квартире № 8 — А. К. Тарасова.

В 1983 году здание вновь было реконструировано: сценическая коробка отрезана от дома и отодвинута назад на 24 метра,[30] пристроены помещения под гримёрные, склады декораций, смонтировано новое техническое оборудование сцены. В это же время были реставрированы интерьеры фойе и зрительного зала театра коллективом архитекторов-реставраторов под руководством Г. П. Белова.[27] Первый спектакль в обновленном здании был дан 1 ноября 1987 года.

В настоящее время в здании размещается Московский художественный театр им. А. П. Чехова (художественный руководитель с 2000 года О. П. Табаков). С середины 2000-х годов идёт реконструкция здания театра, связанная с заменой технологического оборудования: света, механизации, звука и инженерных коммуникаций.[31] Руководство театра посчитало недостаточно представительными некоторые детали интерьеров, оформленных Ф. О. Шехтелем, в результате чего каменные сходы в кулуарах были заменены на выполненные из белого мрамора, со стен Чайного буфета были сняты панели, закрашен ряд росписей, заменена мебель.[32] У руководителя театра О. П. Табакова также есть планы по сносу художественно-производственных мастерских во дворе театра и строительстве на их месте нового здания.[33] Здание театра является объектом культурного наследия федерального значения.[4]

3 сентября 2014 года перед входом в театр был установлен памятник основателям МХТ К. С. Станиславскому и Вл. И. Немировичу-Данченко по проекту А. Морозова[34].

Электротеатр и выставочный зал (Музей МХАТ) (№ 3а)

 памятник архитектуры (региональный) В 1915 году на месте снесённого в 1898 году восточного (правого) флигеля усадьбы Одоевских по заказу его владельца Г. М. Лианозова архитектором Ф. О. Шехтелем было построено четырёхэтажное здание. В высоту и в ширину фасад здания разделён на три неравные части. Средняя часть имеет ордерное построение: она расчленена двумя дорическими полуколоннами, которые поддерживают антаблемент с глубоким карнизом, отделяющий верхний этаж. Средняя часть фасада выделяется большими эркероподобными окнами первых трёх этажей. Оконные переплёты, являющиеся по замыслу архитектора неотъемлемой частью фасада, сохранились лишь частично[27]. Первоначально предполагалось, что здесь разместится «научный электротеатр» и театр-кабаре Н. Ф. Балиева «Летучая мышь». Однако выстроенное здание начало сдаваться внаём под размещение магазинов, контор и проведение выставок. В годы Первой мировой войны здесь действовал госпиталь, который принимал раненых и после Октябрьской революции. Позднее в здании проходили выставки «Товарищества передвижных художественных выставок»[4], до 1939 года размещалось общежитие рабфака Московского университета имени М. Н. Покровского и университетская столовая.

В 1924 году[4](по другим данным в 1938 году[2]) здание было передано Московскому художественному театру. В здании разместилась Школа-студия МХАТ, открытая 20 октября 1943 года, среди выпускников которой такие известные актёры, как как Алексей Баталов, Леонид Броневой, Евгений Евстигнеев, Татьяна Доронина, Олег Басилашвили, Татьяна Лаврова, Альберт Филозов, Владимир Высоцкий, Николай Караченцов, Елена Проклова, Александр Балуев, Евгений Миронов и многие другие. В 1956 году в аудиториях Школы-студии репетировались первые спектакли театра «Современник», основанного группой молодых актёров МХАТ[35]. В настоящее время основные помещения Школы-студии находятся в доме № 1, в доме № 3а размещается учебный театр Школы.

С 1947 года (по другим данным, с 1939 года[36]) и до сегодняшнего времени здесь работает Музей МХАТ, который обладает уникальным собранием документальных фондов, сценических костюмов и макетов, театральной живописи, графики и скульптуры, мемориальных вещей, театральных реликвий[37]. Музей располагает коллекцией произведений живописи и графики Н. К. Рериха, Б. М. Кустодиева, М. В. Добужинского и других. Директором музея с 1923 года по 1952 год работал писатель Н. Д. Телешов. Здание является объектом культурного наследия регионального значения[4].

Комплекс доходных домов Е. А. Обуховой и князя С. С. Оболенского (№ 5/7)

В XVII веке на этом месте находился двор Собакиных, из рода которых происходила третья жена царя Ивана Грозного М. В. Собакина.[1] Позднее усадьба перешла к Стрешневым, состоявшим в родственных связях с царствующей династией Романовых (Евдокия Стрешнева стала второй женой царя Михаила Фёдоровича). В конце XVII века участком владел воспитатель Петра I боярин Р. М. Стрешнев. В это время двор выходил в переулок деревянным забором без ворот, за которым стоял фруктовый сад. С 1739 года усадьбой, в результате «полюбовной раздельной записи» после смерти матери,[38] стал владеть внук Р. М. Стрешнева В. И. Стрешнев. В начале 1740-х годов В. И. Стрешнев становится тайным советником, сенатором и действительным камергером при малолетнем наследнике престола Иване VI. В. И. Стрешнев — один из трёх живших в переулке камергеров, в честь которых улица получила своё современное название. После смерти Стрешнева, усадьба перешла к его жене, Настасье Никитишне.[38] К 1773 году в усадьбе Стрешневых помимо деревянных строений находилось уже два отдельных каменных здания.[1]

В начале XIX века участком владела статс-дама Е. П. Стрешнева (в замужестве Глебова)[1] — последняя из рода Стрешневых. После смерти мужа в 1803 году она получила право именоваться Глебовой-Стрешневой.[39] Глебовы-Стрешневы владели участком вплоть до 1860-х годов, когда усадьба перешла купцу Герасиму Хлудову, а от него к московскому вице-губернатору действительному тайному советнику И. П. Шаблыкину. В начале XX века участком владела дочь Шаблыкина, Екатерина (по мужу Денисова).[40]

Строение 1

 памятник архитектуры (федеральный) В 1913 году внучка И. П. Шаблыкина Е. А. Обухова построила на месте прежних строений усадьбы большой угловой дом по проекту архитектора В. А. Величкина (№ 5/7 строение 1). Фасад здания имеет монументальную неоклассическую композицию, в которой использованы ордерные и декоративные мотивы московского ампира. Угол дома оформлен полукруглым эркером, над которым размещена полукруглая ниша с кессонированным сводом и рельефным княжеским гербом.[27] Дом являлся доходным и сдавался внаём под жильё и торговлю.

В 1920-е годы в здании размещался Шахматный клуб, в помещениях которого с 4 по 24 октября 1920 года прошла Первая Всероссийская шахматная Олимпиада. Победителем олимпиады стал будущий чемпион мира по шахматам А. А. Алехин. В 1924 году на первом этаже дома был открыт оптово-розничный склад московского отделения торгсектора Госиздата СССР, ставший впоследствии книжным магазином № 3 издательства «Работник просвещения». С 1936 года магазин стал называться «Просвещение», с 1945 года — магазин № 46 «Педагогическая книга», а после капитального ремонта в 1974 году он носит современное название — «Дом педагогической книги».[41] С 1999 года магазин № 10 «Дом педагогической книги» входит в организованный в 1998 году «ГУП Объединенный Центр „Московский дом книги“». Филиал магазина находится на Кузнецком Мосту.

Помимо «Дома педагогической книги» в здании находится книжный магазин «Старая медицинская книга», работающий на этом месте с 1936 года.[42][43] Здесь также находился популярный букинистический магазин «Пушкинская лавка», закрытый в начале 2000-х годов.[44] В квартире № 23 с 1921 по 1934 годы жил выдающийся русский оперный певец Л. В. Собинов.[4] В память о певце в 1953 году на стене дома была установлена мемориальная доска по проекту архитектора Л. А. Ястржембского. Позднее в квартире Собинова жил его зять, писатель Л. А. Кассиль, о чём также сообщает установленная здесь мемориальная доска (архитектор Г. А. Мурадов). В разные годы в доме также жили: народные артисты СССР М. И. Прудкин, Н. П. Хмелёв,[2] И. Н. Береснев, С. В. Гиацинтова,[16] камерная певица, близкая знакомая С. В. Рахманинова[45] Н. П. Кошиц, земский врач Н. И. Тезяков. У одного из своих друзей в конце 1920-х годов здесь останавливался писатель М. А. Шолохов.[46] Именно в Камергерском переулке в середине 1990-х годов была обнаружена рукопись романа «Тихий дон», считавшаяся ранее утерянной.[47] Здание является объектом культурного наследия федерального значения.[4]

Строение 2

Шестиэтажный доходный дом, целиком выходящий фасадом на Большую Дмитровку (Камергерский переулок, № 5/7, стр. 2), также построен по заказу Е. А. Обуховой архитектором В. Д. Глазовым[27](по другим данным В. А. Величкиным[4]) немного ранее соседнего углового дома — в 1908 году. Фасад здания несёт в себе стилевые черты модерна и неоклассицизма.[27] В доме находилась квартира и мастерская меховщика М. А. Пелихина, у которого несколько лет жил здесь и работал будущий маршал Г. Жуков.[48]

В 1990-е годы дом был реконструирован.[4] Долгое время на первом этаже здания размещался популярный магазин «Чертёжник»,[49] закрытый во второй половине 2000-х годов. В настоящее время дом остаётся жилым, в нижнем этаже расположены магазины. Здание отнесено к разряду особо ценных градоформирующих объектов.[4]

Строение 4 (Главный дом усадьбы)

 памятник архитектуры (региональный) Сохранившийся до наших дней трёхэтажный главный дом усадьбы Стрешневых, построенный в 1836 году, находится во дворе, параллельно Большой Дмитровке (Камергерский переулок дом 5/7 строение 5). Предположительно, один из флигелей главного усадебного дома построен архитектором В. И. Баженовым.[50] По некоторым предположениям, дом может включать элементы более ранних построек, так как должным образом здание никогда не обследовалось.[51] История дома связана с жизнью поэта А. С. Пушкина. Так, в 1825 году здесь размещался магазин «дамских уборов» купца Доминика Сихлера, в котором часто бывала супруга поэта, Наталья Николаевна. В 1829—1836 годах квартиру в главном доме снимал помещик Серпуховского уезда Московской губернии, профессиональный карточный игрок В. С. Огонь-Догановский. Предположительно, здесь весной 1830 года А. С. Пушкин проиграл Огонь-Догановскому большую сумму денег.[52] Карточный долг Пушкин выплачивал по частям в течение многих лет, последнюю часть выплатили его опекуны уже после гибели поэта на дуэли. В 1833 году в усадебном доме жил под надзором полиции близкий знакомый А. С. Пушкина, член Северного тайного общества В. А. Мусин-Пушкин.

В 1840—1850-х годах здесь жили архитектор и историк А. А. Мартынов и известный медик-акушер, профессор Московского университета М. В. Рихтер; в 1866 году в бельэтаже снимал шесть комнат писатель Л. Н. Толстой, работая над романом «Война и мир»; в 1860—1870-х годах жил книгоиздатель и переводчик «Фауста» А. И. Мамонтов; в 1880—1890-х годах — известный зоолог, издатель и редактор журналов «Природа» и «Природа и охота» Л. П. Сабанеев, известный книговед и библиограф, создатель первой в Москве общедоступной детской библиотеки А. Д. Торопов, выдающийся астроном В. К. Цесарский, профессор анатомии Я. А. Борзенков, выдающийся русский математик В. Я. Цингер.[16] В конце XIX века в строениях усадьбы находились шляпные магазины «Au Caprice» и «A la Mondaine»; квартира И. С. Аксакова и контора издаваемой им газеты «Москва»; редакция сатирического журнала «Будильник», в котором публиковались А. П. Чехов, Е. Ф. Кони, А. В. Амфитеатров, В. А. Гиляровский и другие.

Здание является ценным объектом культурного наследия регионального значения.[4] В настоящее время архитектурный облик главного дома Стрешневых искажён многочисленными пристройками, здание находится в неудовлетворительном техническом состоянии. В 2009 году главный дом внесён в доклад Московского общества охраны архитектурного наследия (MAPS) «Московское архитектурное наследие: точка невозврата», как памятник архитектуры, находящийся под угрозой утраты.[51]

По чётной стороне

Дом писательского кооператива (№ 2)

Сюда перенаправляется запрос «Первый писательский кооператив (Москва)». На эту тему нужна отдельная статья.
 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)

В конце XVII века на углу переулка и Тверской улицы стоял дом князя М. А. Голицына с конюшней и амбарами, рядом с которым находилось кладбище и дома церковного причта располагавшейся на другой стороне переулка церкви Спаса Преображения. В конце XVIII — начале XIX века домом владел действительный тайный советник, камергер князь С. М. Голицын — один из трёх живших в переулке камергеров. В 1773 году деревянные постройки С. М. Голицына сгорели и князь отстроил заново конюшню и амбар. Дома церковного причта также были отстроены заново. После сноса в 1789 году церкви Спаса Преображения, земля, где находилось кладбище и дома причта, отошли С. М. Голицыну. Во время московского пожара 1812 года все княжеские постройки сгорели вновь.[1] С середины XIX века и вплоть до времени начала реконструкции Тверской улицы, угловую часть переулка занимало трёхэтажное здание, в котором в 1920-е годы размещалось Всероссийское общество «Долой неграмотность», членом Президиума которого являлась Н. К. Крупская,[16]

Семиэтажный дом построен в 1929—1930 годах по проекту архитектора С. Е. Чернышёва для рабочего жилищно-строительного кооперативного товарищества (РЖСКТ) «Крестьянская газета» имени Л. Б. Красина. После заселения получил название «Дом писателей» или «Дом писательского кооператива»[53] (реже — «первого писательского кооператива»)[54]. Дом состоит из двух частей, при этом фасадная часть, выходящая на Камергерский переулок, по всей видимости изначально предназначалась под гостиницу: по сторонам от длинного коридора были расположены 2-х комнатные квартиры, оборудованные небольшими кухнями без окон; ванные в квартирах предусмотрены не были, жильцы устанавливали их самостоятельно, перегораживая для этого небольшие прихожие. Другая часть дома стоит во дворе, перпендикулярно примыкая к фасадной части. Здесь расположены 4-х комнатные квартиры с большими кухнями, ванными комнатами и просторными коридорами.[55]

Заселение дома жильцами началось с середины 1931 года. Здесь находились квартиры более 40 писателей, поэтов и литераторов[55]: А. П. Платонова с младшим братом, В. В. Вишневского, Л. Н. Сейфуллиной, М. А. Светлова, М. Б. Колосова, В. М. Инбер, Н. Н. Асеева, Ю. К. Олеши, И. П. Уткина, А. Г. Малышкина, Н. Огнёва, Э. Г. Багрицкого, К. Л. Зелинского, В. М. Бахметьева, М. С. Голодного, В. Т. Кириллова, Джека Алтаузена, Б. Н. Агапова, Я. З. Шведова, А. К. Гастева, В. П. Ильенкова, Б. Я. Ясенского и других.[16][49][55] В доме также жил венгерский композитор Ф. Сабо,[55] сын писателя В. П. Ильенкова советский философ Э. В. Ильенков.[56] По воспоминаниям В. В. Полонской, в писательский кооператив был записан и стоял в очереди на получение квартиры В. В. Маяковский.[57] В квартире у Л. Н. Сейфуллиной на некоторое время останавливалась А. А. Ахматова.[55] Частым гостем вдовы Н. Асеева был художник-экспрессионист А. Т. Зверев.[58]

В 1937—1940 годах к дому писательского кооператива с правой стороны было пристроено здание по проекту архитектора А. Г. Мордвинова и инженера П. А. Красильникова (Тверская улица, № 2-4), частью торцевого фасада выходящее на Камергерский переулок. В разные годы в «доме писательского кооператива» размещалось объединение «Технопромимпорт» и Министерство медицинской промышленности СССР.[55] На торцевой стене здания висел большой термометр, на фоне которого в холодные зимы фотографировались иностранные туристы.[58]

В настоящее время дом продолжает оставаться жилым, в первых трёх этажах располагается отделение архитектуры и скульптуры Российской академии живописи, ваяния и зодчества, основанной художником И. С. Глазуновым и с 2009 года носящей его имя. В разное время в Академии преподавали такие художники, как Олег Штыхно, Дмитрий Слепушкин, Вячеслав Клыков, Александр Шилов, Михаил Шаньков, Лейла Хасьянова, Владимир Штейн и другие. Часть первого этажа здания занимает кафе «Академия». На стене дома установлены мемориальные доски в память о Л. Н. Сейфуллиной, Н. Н. Асееве (скульптор Г. Г. Сорокин); мемориальная доска в память о М. А. Светлове (скульптор В. Е. Цигаль, архитектор Ю. Е. Гальперин) содержит традиционный текст, однако сам Светлов предлагал два других варианта надписи на доске: «В этом доме жил и не работал Михаил Светлов…» или «Здесь жил и от этого умер…».[59] Здание является «вновь выявленным объектом культурного наследия».[4]

Гостиница и ресторан И. Шевалье (№ 4 стр.1)

 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)

В конце XVII века на этом месте стоял двор сподвижника Петра I, главы Преображенского, Сибирского и Аптекарского приказов, первого в России генералиссимуса Ф. Ю. Ромодановского. В переулок владение Ромодановского выходило деревянным забором с воротами. К 1770-м годам владение перешло князю С. Н. Трубецкому, построившему здесь каменные и деревянные здания.[1] Во время московского пожара 1812 года все строения на участке сгорели. После Трубецкого владения перешли купцу Ипполиту Шевалье, а после него Марселине Шевалье.[16]

На месте прежних строений в 1830-е — 1840-е годы был построен дом, в котором разместилась гостиница и популярный во второй половине XIX века ресторан Шевалье (впоследствии Шеврие).[60] В гостинице останавливались Н. А. Некрасов, И. И. Пущин, А. А. Фет, Д. В. Григорович. Как пишет москвовед Александр Васькин , Л. Н. Толстой, останавливался в этой гостинице, по крайней мере, трижды: в 1850 и 1858 годах, то есть будучи холостым, и в 1862 году, уже после женитьбы на С. А. Берс. Ресторан гостиницы состоял из залы с несколькими круглыми столами и двух небольших комнат, со двора к нему примыкал полукруглый зимний сад.[60] Одним из постоянных посетителей ресторана был П. Я. Чаадаев, который пообедал здесь и в день перед кончиной. Гостиница и ресторан Шевалье описаны Л. Н. Толстым в повести «Казаки» и романе «Декабристы»,[61] упоминаются в пьесе А. Н. Островского «Не сошлись характерами. Картины московской жизни». Остановившийся здесь в январе 1860 года французский поэт Теофиль Готье так описал гостиницу Шевалье:

Мне дали комнаты, уставленные роскошной мебелью, с зеркалами, обоями в крупных узорах наподобие больших парижских гостиниц. Ни малейшей чёрточки местного колорита, зато всевозможные красоты современного комфорта… Из типично русского был лишь диван, обитый зелёной кожей, на котором так сладко спать, свернувшись калачиком под шубой.[60]

Позднее здесь разместился доходный дом «Новое время» с меблированными комнатами. В 1879 году на крыше здания была сделана временная надстройка для мастерской фотографа Императорских театров М. Н. Канарского.[60] Сохранившуюся до наших дней надстройку можно увидеть со стороны дома № 2. В 1920-е годы в здании размещалось издательство «Новая деревня»[62] и книжная лавка имажинистов.[63] В 1950-е годы на первом этаже дома находилась контора «Москнига», на втором — две коммунальные квартиры.[64] Длительное время в здании размещались творческие мастерские Московского союза художников. Позднее существовали предложения сноса гостиницы и устройства на этом месте сквера с памятником К. С. Станиславскому.[65]

В ходе реконструкции переулка в 1999 году мастерские художников были выведены из здания.[66] С тех пор памятник архитектуры пустует, пристройки и сторона со двора продолжают разрушаться. В 1997 году было принято Постановление Московской городской думы, которым здание бывшей гостиницы И. Шевалье было отнесено к перечню памятников истории и культуры, разрешённых к приватизации.[67] В 2003 году было принято решение о реконструкции здания и заключении инвестиционного контраката с ЗАО «Ингеоцентр», согласно которому значительная часть помещений бывшей гостиницы Шевалье должна быть передана в безвозмездное пользования МХТ имени Чехова.[68] Существуют также планы строительства на месте уникального памятника архитектуры торгово-жилого комплекса высотой до девяти этажей,[65] который включит в себя апартаменты, жилой корпус, торговый пассаж, подземную автостоянку.[69] При этом, согласно проекту архитектора П. Ю. Андреева, планируется снести заднюю часть здания гостиницы, включая зимний сад ресторана, а также другой памятник архитектуры — усадьбу Матейсена по Георгиевскому переулку.[65] В 2009 году гостиница Шевалье внесена в доклад Московского общества охраны архитектурного наследия (MAPS) «Московское архитектурное наследие: точка невозврата», как памятник архитектуры, находящийся под угрозой утраты.[51] 17 декабря 2009 года у гостиницы Шевалье прошла акция движения «Архнадзор» под лозунгом «Остановить эпидемию вандализма»,[70] связанная с планами Правительства Москвы по реконструкции и частичному сносу памятника истории и культуры.

Перпендикулярно зданию гостиницы во дворе находится доходный дом И. Шевалье и баронессы А. Шепинг (д. 4 стр. 3), построенный в 1880 году по проекту архитектора И. М. Цвиленева (перестроен в 1899 году архитектором С. Ф. Воскресенским, реконструирован в 1980-е годы), который также внесён в перечень объектов культурного наследия.[4]

18 мая 2015 года власти одобрили строительство многофункционального комплекса с приспособлением объекта культурного наследия и регенерацией окружающей застройки на участке Камергерский переулок 4, стр. 1, 3 — Георгиевский переулок 1, стр. 1, 2, 3 (заказчик — ЗАО «Ингеоцентр»).

Доходные дома Синодального ведомства (№ 6/5)

 памятник архитектуры (региональный)

В переулок выходят фасадами три дома под номером 6/5, построенные на месте бывших владений Георгиевского монастыря, упразднённого в 1813 году. Один из домов во дворе в районе пересечения с Большой Дмитровкой был построен архитектором В. И. Баженовым (не сохранился).[8] Во второй половине XIX века дома, принадлежащие Синодальному ведомству, были надстроены, и в них были устроены помещения для лавок и магазинов. В доходном доме, построенном на основе игуменских келий Георгиевского монастыря[71] в 1897 году по проекту архитектора И. Г. Кондратенко, с 1903 года располагалось популярное кафе «Артистическое».[72] Художник Анатолий Брусиловский так вспоминает об «Артистическом»:

В проезде Художественного театра, прямо напротив знаменитых дверей с лепным фронтоном, изображавшим чеховскую «Чайку», некогда покрашенную в зелёный цвет, а теперь покрытую пылью, было маленькое скромное кафе — «Артистическое». Весной 60-го там было шумно и весело. Тогда ещё не приходило в голову, что это и есть московский Монпарнас и что молодёжь, наполнявшая его, была ничем не хуже парижской.

Население «Артистички» было пёстрым и молодым. Актёры юного «Современника» Табаков, Заманский, Невинный, Валя Никулин, журналисты Свободин, Моралевич, Смелков, театральные критики Уварова, Асаркан, художники Соболев и Соостер, скульптор Неизвестный, всякая другая окололитературная публика и, конечно, девочки, прибившиеся к этому веселому богемному гнезду. Иногда захаживал и сам Булат Окуджава.[73]

На месте «Артистического» в 1994—2011 годах работал ресторан «Café des Artistes» российской компании «Росинтер». Ресторан одновременно являлся галереей современного искусства, здесь проходили выставки картин и фотовыставки. Одним из последних известных посетителей ресторана был Билл Клинтон.

В доме № 6/5 строение 3 в 1886 году родился родился русский поэт и критик Владислав Ходасевич. Здесь же в 1944—1953 годах в квартире № 6 жил, работал и скончался композитор С. С. Прокофьев. В последние годы жизни композитор работал в этом доме над балетом «Сказ о каменном цветке». Прокофьев умер в один день со Сталиным, в связи с чем близкие и коллеги композитора столкнулись в организации похорон с большими трудностями.[49][74] В память о композиторе на доме установлена мемориальная доска (скульптор М. Л. Петрова). По решению Правительства Москвы от 9 августа 1995 года квартира композитора была передана Музею музыкальной культуры имени Глинки, а весь дом — фирме «Велес». Позже договор с «Велесом» был расторгнут, после чего фирма фактически разрушила квартиру Прокофьева.[49][75] Открытие Музея-квартиры С. С. Прокофьева состоялось лишь 24 июня 2008 года.[76] В музее собраны нотные и литературные автографы композитора, редкие фотографии, документы и личные вещи Прокофьева. В 2009 году здание было отнесено к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации регионального значения.[71]

В 1974—1977 годах в доме жил автор поэмы «Москва — Петушки» писатель В. В. Ерофеев.[77]

Транспорт

Переулок является пешеходным, движение транспорта по нему закрыто в 1998 году.

В 300 метрах от начала Камергерского переулка находится станция метро «Охотный Ряд», в 250 метрах от конца переулка — «Театральная». Неподалёку от начала переулка на Тверской улице — остановка автобуса № 12ц и троллейбуса маршрутов № 1 и № 12.

Переулок в произведениях литературы и искусства

  • В 2008 году вышел роман Владимира Орлова под названием «Камергерский переулок».[78] Действие романа происходит в закусочной «Щель» в Камергерском переулке, в которой появляются самые различные персонажи: старожилы из окрестных домов, поэты, студенты, актёры. Новая Москва сталкивается здесь с Москвой прежней. Рассказ о закусочной автор наполняет мифами и легендами, переплетает множество сюжетных линий.[78][79]
  • В Камергерском переулке снимает комнату и живёт в ней до последней, смертельной, поездки на трамвае Юрий Живаго — главный герой романа Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго».

Напишите отзыв о статье "Камергерский переулок"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Сытин П. В. История московских улиц. — М.: Эксмо, 2008. — С. 135-137. — 512 с. — 5100 экз. — ISBN 978-5-699-24988-6.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 С. К. Романюк. [www.rusarch.ru/romanuk1.htm Из истории московских переулков] (рус.). РусАрх (2007). Проверено 12 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L7H0nn Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  3. ↑ [www.moscow-portal.info/law1/mix_fc/d_weheb.htm О возвращении исторических наименований и переименовании площади и улицы Москвы] (рус.). www.moscow-portal.info. — Решение Президиума Моссовета от 13.04.1992 N 30. Проверено 11 декабря 2009. [www.webcitation.org/613KsdnUe Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  4. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=80&order=5&desc=0 Реестр памятников истории и культуры] (рус.). Официальный сайт «Москомнаследия». Проверено 21 ноября 2009. [www.webcitation.org/613O7C7sz Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  5. ↑ [orlovamuseum.narod.ru/Addresses.htm Памятные места Л. Орловой] (рус.). Сайт-музей Л. П. Орловой. Проверено 12 ноября 2009. [www.webcitation.org/613KuKwwc Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  6. ↑ Е. Лебедева. [www.pravoslavie.ru/put/071207123757.htm Георгиевский монастырь в Москве] (рус.). www.pravoslavie.ru (7 декабря 2007). Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/613Kva93i Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  7. ↑ Муравьёв В. Б. Московские улицы. Секреты переименований. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2007. — С. 168—171. — 336 с. — ISBN 978-5-699-17008-1.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 Сытин П. В. История планировки и застройки Москвы. — М.: Музей истории и реконструкции Москвы, 1954. — С. 158, 160. — 624 с. — 6000 экз.
  9. ↑ [pravo.levonevsky.org/baza/soviet/sssr6522.htm О генеральном плане реконструкции города Москвы] (рус.). pravo.levonevsky.org. — Постановление СНК СССР, ЦК ВКП(б) от 10.07.1935 N 1435. Проверено 21 апреля 2010. [www.webcitation.org/613Kx3WC0 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  10. ↑ С. Романов. [qa.sob.ru/issue-24-2839.html Прогулки по Москве: только стук каблучков] (рус.). «Собственник» (29 июля 2008). Проверено 16 ноября 2009. [www.webcitation.org/613KymNSa Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  11. ↑ [www.pravoteka.ru/pst/774/386766.html О создании пешеходной зоны «Камергерский переулок»] (рус.). — Распоряжение Мэра Москвы от 31 июля 1998 г. N 783-РМ. Проверено 12 ноября 2009. [www.webcitation.org/613KzTvAs Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  12. ↑ [www.mp.stroi.ru/detail.aspx?id=09944794-371c-45ba-aa09-8a82c5ac21d1&nid=9a5463da-ff42-4d73-81df-8d0836c8d446 Новое фойе МХАТа] (рус.). «Московская перспектива» (27 октября 1998). Проверено 12 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L0OeKX Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  13. ↑ Г. Ревзин. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=206858&print=true Лужков поставил Чехова на место] (рус.). «Коммерсантъ» № 191 (14 октября 1998). Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L1Qp8j Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  14. ↑ [www.pravoteka.ru/pst/767/383476.html Об итогах Конкурса на лучшую реставрацию, реконструкцию памятников архитектуры и других объектов историко-градостроительной среды г.Москвы, завершённые в 1999 году] (рус.). — Распоряжение Мэра Москвы от 11 мая 2000 г. N 505-РМ. Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L3foQs Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  15. ↑ М. Кронгауз. [www.moskv.ru/articles/fulltext/show/id/3785/l Закуска для камергера] (рус.). «Квартирный ряд» (11 августа 2005). Проверено 17 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L4gOkl Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  16. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 В. В. Сорокин. [mos-nj.narod.ru/1980_/nj8809/B/index.htm Памятные места Большой дмитровской слободы] (рус.). «Наука и жизнь» (сентябрь 1988). Проверено 12 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L6G5RE Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  17. ↑ [www.photographer.ru/resources/names/photographers/173.htm Феликс Ксаверьевич (Савельевич) Вишневский] (рус.). — Биография на сайте photographer.ru. Проверено 16 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L90CLn Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  18. ↑ Билялитдинова Г., Тарасов А. Тверской район Москвы. — М.: Новая Элита, 2007. — С. 19-25. — 392 с. — ISBN 5-901642-13-9.
  19. ↑ 1 2 3 [feb-web.ru/feb/esenin/el-abc/el2/el2-199-.htm Летопись жизни и творчества Есенина: хронологическая часть] (рус.). Фундаментальная русская электронная библиотека "Русская литература и фольклор". Проверено 17 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LA9AuA Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  20. ↑ Эренбург И. Г. [www.pseudology.org/Literature/Erenburg/22.htm Люди, годы, жизнь]. — М.: Текст, 2008. — 747 с. — ISBN 5-7516-0434-2.
  21. ↑ [www.rudata.ru/wiki/1918_%D0%B3%D0%BE%D0%B4_%D0%B2_%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%BE Сообщение в газете «Вечерняя жизнь», 29 марта 1918 г.]
  22. ↑ 1 2 3 4 5 6 Анисимов А. В. [www.articat.ru/view/printview-908.html Театры Москвы. История и архитектура]. — М.: Московский рабочий, 1984.
  23. ↑ Гершензон М. О. [feb-web.ru/feb/griboed/critics/gri_mos.htm Грибоедовская Москва]. — М.: Московский рабочий, 1989.
  24. ↑ 1 2 3 Ю. Орлов. [www.strana-oz.ru/?numid=25&article=1113 Экономика Московского Художественного театра 1898-1914 годов: к вопросу о самоокупаемости частных театров] (рус.). «Отечественные записки» №4 (2005). Проверено 3 декабря 2009. [www.webcitation.org/613LD0UEI Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  25. ↑ 1 2 Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 356. — 560 с. — ISBN 5-89832-042-3.
  26. ↑ С. Ходнев. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=348767 Сто лет в Камергерском] (рус.). «Коммерсантъ» №198 (30 октября 2002). Проверено 27 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LBGGj3 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  27. ↑ 1 2 3 4 5 6 Москва. Архитектурный путеводитель / Бусева-Давыдова И. Л., Нащокина М. В., Астафьева-Длугач М. И.. — М.: Стройиздат, 1997. — С. 271. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
  28. ↑ [www.serednikovo.ru/history/golubkina/index.html Бронзовый бюст М. Ю. Лермонтова в Середниково. Скульптор Голубкина Анна Семеновна] (рус.). serednikovo.ru. Проверено 6 июня 2010. [www.webcitation.org/613LEPfNK Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  29. ↑ Трофимов В. Г. Москва. Путеводитель по районам. — М.: Московский рабочий, 1972. — С. 134. — 400 с. — 45 000 экз.
  30. ↑ Л. Левин. [mos-nj.narod.ru/1990_/nj9604/index.htm Дом переехал] (рус.). «Наука и жизнь» (апрель 1996). Проверено 17 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LFHBbp Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  31. ↑ Р. Уколов. [www.ng.ru/society/2009-02-20/8_kamergerski.html "Неустановленные лица" из Камергерского] (рус.). «Независимая газета» (20 февраля 2009). Проверено 16 декабря 2009. [www.webcitation.org/613LGQsc0 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  32. ↑ Фёдор Шехтель и эпоха модерна / Есаулов Г. В., Соловьев Н. К. — М.: Архитектура- С, 2009. — С. 162. — 248 с. — ISBN 978-5-9647-0184-2.
  33. ↑ В. Выжутович. [www.pnp.ru/newspaper/20100326/2572.html Театр успешен, когда зал полон] (рус.). «Парламентская газета» № 13-14 (26 марта 2010). Проверено 26 марта 2010. [www.webcitation.org/64u39hCrV Архивировано из первоисточника 23 января 2012].
  34. ↑ [itar-tass.com/kultura/1417999 В центре Москвы открыли памятник Станиславскому и Немировичу-Данченко], ТАСС (3 сентября 2014).
  35. ↑ [mhatschool.theatre.ru/about/history/ История Школы-студии МХАТ] (рус.). официальный сайт Школы-студии. Проверено 19 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LJDl82 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  36. ↑ [www.mxat.ru/history/ История Московского художественного театра] (рус.). официальный сайт МХТ им. А. П. Чехова. Проверено 29 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LKJys5 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  37. ↑ [www.museum.ru/m378 Музей Московского художественного академического театра] (рус.). Официальная страница Музея МХАТ. Проверено 29 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LLT1aO Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  38. ↑ 1 2 В. Двораковский. [www.ostermanniana.ru/vasily/mainF.html Василий Иванович Стрешнев] (рус.). www.ostermanniana.ru. Проверено 17 ноября 2009. [www.webcitation.org/613LMWr8L Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  39. ↑ К. В. Сивков. [oiru.archeologia.ru/biblio057.htm Покровское-Стрешнево. Очерк]. — М., 1927.
  40. ↑ [moskva1901.narod.ru/1/153.htm Табель московских домов 1901 г.] (рус.). Проверено 26 марта 2010. [www.webcitation.org/613LN6X6m Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  41. ↑ [www.mdk-arbat.ru/shop?SID=2 Дом педагогической книги] (рус.). Официальный сайт Московского дома книги. Проверено 6 июня 2010. [www.webcitation.org/613LNy9Zc Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  42. ↑ Л. Егоршина, М. Бахарева, О. Соболев. [www.bg.ru/article/7615/ Комиссионные магазины] (рус.). «Большой город» № 12 (7 июля 2008). Проверено 2 декабря 2009. [www.webcitation.org/613O1Yzpg Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  43. ↑ В. Челищева. [www.novayagazeta.ru/data/2007/color6/12.html Врачебный тайник] (рус.). «Новая газета» (16 февраля 2007). Проверено 2 декабря 2009. [www.webcitation.org/613O3UjFz Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  44. ↑ К. Барыкин. [www.rodgaz.ru/index.php?action=Articles&dirid=25&tek=4106&issue=64 Сергею Степашину негде покупать раритеты. Почему исчезают лучшие букинистические магазины] (рус.). «Родная газета» № 14 (1 августа 2003). Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/613O6Nx8N Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  45. ↑ А. Лодыженская. [www.journalist-virt.ru/mag.php?s=200309871 Последняя любовь Сергея Рахманинова] (рус.)(недоступная ссылка — история). «Журналист» (сентябрь 2003). Проверено 18 ноября 2009.
  46. ↑ Е. Толстопятенко. [sholohov.uvao.ru/sholohov/ru/biography По шолоховской Москве] (рус.). Государственный музей М. А. Шолохова. Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/613O7niPr Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  47. ↑ А. Ушаков. [www.nkj.ru/archive/articles/5590/ Рукопись Шолохова, найденная в Камергерском переулке] (рус.). «Наука и жизнь» № 1 (2000). Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/613O8Zz8H Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  48. ↑ Колодный Л. Е. Москва в улицах и лицах. Центр. — М.: Голос-Пресс, 2004. — С. 222. — 512 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7117-0463-X.
  49. ↑ 1 2 3 4 И. Мак. [www.inedelya.ru/guide/article4697 Театры и камергеры] (рус.). inedelya.ru (10 августа 2007). Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/67OMYShPS Архивировано из первоисточника 4 мая 2012].
  50. ↑ Федосюк Ю. А. Москва в кольце Садовых. — М.: АСТ, 2009. — С. 152. — 446 с. — ISBN 978-5-17-057365-3.
  51. ↑ 1 2 3 [www.maps-moscow.com/userdata/e_MAPS.pdf Московское архитектурное наследие: точка невозврата (выпуск 2)] (рус.). www.maps-moscow.com. Проверено 16 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OBJYGA Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  52. ↑ [mosarchiv.mos.ru/images/vystavki/pushkin/vozvr/vozvr_3.2.43.html На тихих берегах Москвы…] (рус.). Главное архивное управления г. Москвы. — Виртуальная выставка к 210-летию со дня рождения А. С. Пушкина. Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OAkqrO Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  53. ↑ Одолламская, Зинаида [um.mos.ru/houses/5951/ Дом писательского кооператива (Камергерский пер., д.2)]. Правительство Москвы. — «Вскоре после заселения жилой дом Чернышева получил название Дом писателей или «Дом писательского кооператива». Здесь находились квартиры более 40 писателей…»  Проверено 14 февраля 2014. [www.webcitation.org/6OjckOCHH Архивировано из первоисточника 10 апреля 2014].
  54. ↑ Андрей Дмитриевич Майданский. [caute.ru/ilyenkov/biog.html Биография] = Даты жизни и творчества // [caute.ru/ilyenkov/index.html "Читая Ильенкова ..."] : Авторский интернет-сайт / А. Д. Майданский. — 2001. — Апрель.</span>
  55. ↑ 1 2 3 4 5 6 Н. Арская. [www.proza.ru/avtor/tashen Родные лица. Мемуары] (рус.). proza.ru. Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OBuk5X Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  56. ↑ А. Фролов. [caute.tk/ilyenkov/biog/frolov.html Восхождение к конкретному] (рус.). «Коммунист» № 10 (1989). Проверено 21 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OCgeyA Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  57. ↑ Э. Лындина. [www.kino-teatr.ru/teatr/art/kino/506/ Та самая Вероника Полонская..] (рус.). «Советский экран» № 13 (1990). Проверено 19 ноября 2009. [www.webcitation.org/613ODC1Pr Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  58. ↑ 1 2 С. Беднов. [www.trud.ru/article/21-07-2005/90833_xudozhnik.html Художник] (рус.). «Труд» № 132 (21 июля 2005). Проверено 18 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OEsqKe Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  59. ↑ М. Кронгауз. [kollektorplus.ru/article/2211/ Камергерская осень] (рус.). «Литературная газета». Проверено 16 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OIxU4T Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  60. ↑ 1 2 3 4 Г. Кириллова. [www.mperspektiva.ru/article/a-526.html Отель театрального квартала] (рус.). «Московская перспектива» (4 июня 2009). Проверено 20 ноября 2009.
  61. ↑ Толстой Лев Николаевич // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
  62. ↑ Москва в планах. Справочник-путеводитель. — 3-е, переработанное и дополненное. — М.: Мосрекламсправиздат, 1929. — С. 87. — 346 с. — 8000 экз.
  63. ↑ Имажинисты / Стародуб К. В. // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
  64. ↑ Е. Григорьева. [www.epampa.narod.ru/grigoryeva/kogda.html Когда это было...] (рус.). — Воспоминания Е. Григорьевой. Проверено 19 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OPP8Ca Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  65. ↑ 1 2 3 Р. Рахматуллин. [www.izvestia.ru/moscow/article3136587/ Что творится за спиной Чехова] (рус.). «Известия» (16 декабря 2009). Проверено 25 декабря 2009. [www.webcitation.org/613OQFCzH Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  66. ↑ [moscow-portal.info/law1/mix_zq/d_gthus.htm О передаче в безвозмездное пользование Объединению обслуживания Московского союза художников помещения по Мясницкой ул., д. 24/7, строение 1] (рус.). — Постановление Правительства Москвы от 16.03.1999 N 198. Проверено 6 июня 2010. [www.webcitation.org/613OTlMah Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  67. ↑ [www.7law.info/base48/part0/d48ru0053.htm О перечне объектов недвижимости, отнесённых к памятникам истории и культуры, разрешённых к приватизации] (рус.). — Постановление Московской городской думы от 25 июня 1997 года № 43. Проверено 21 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OVNnIM Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  68. ↑ [www.stroi.ru/d217dr119662m0.html О мерах по реализации инвестиционного проекта комплексной реконструкции и застройки кварталов 64, 65 по контракту от 06.09.93 N 8-16/нр-1, 2 (Центральный административный округ)] (рус.)(недоступная ссылка — история). — Постановление Правительства Москвы от 04.03.2003 г. № 130-ПП. Проверено 16 ноября 2009.
  69. ↑ А. Малов. [www.stroi.ru/d2498dr387314m0.html Театральный квартал] (рус.)(недоступная ссылка — история). «Тверская, 13» №65-66 (2 июня 2005). Проверено 3 декабря 2009.
  70. ↑ [www.archnadzor.ru/?p=3769#more-3769 Остановить эпидемию вандализма!] (рус.). Сайт движения «Архнадзор». Проверено 25 декабря 2009. [www.webcitation.org/615tWX4wj Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
  71. ↑ 1 2 [www.stroi.ru/d3422dr446630m0.html Об отнесении выявленных объектов культурного наследия города Москвы к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации регионального значения] (рус.)(недоступная ссылка — история). — Распоряжение Правительства Москвы от 02.11.2009 г. № 2844-РП. Проверено 16 ноября 2009.
  72. ↑ [teatr.newizv.ru/news/?IDNews=369&date=2005-10-03 Традиции «Артистического»] (рус.). «Театрал» (3 октября 2005). Проверено 17 ноября 2009. [www.webcitation.org/613OYPwga Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  73. ↑ Время художников / Брусиловский А. Р.— М.: Магазин искусства, 1999. — С. 34—35. — 216 с. — ISBN 5-93742-001-2
  74. ↑ А. Петров. [www.rg.ru/Anons/arc_2003/0306/6.shtm Прокофьев был сверхгениален] (рус.). «Российская газета» (2003). — Интервью Г. Н. Рождественского. Проверено 17 ноября 2009.
  75. ↑ В. Фатеев. [curtain.ng.ru/arch/1999-12-11/6_lom.html Против лома] (рус.)(недоступная ссылка — история). «Кулиса» (15 июня 2001). Проверено 18 января 2010. [web.archive.org/20010222001003/curtain.ng.ru/arch/1999-12-11/6_lom.html Архивировано из первоисточника 22 февраля 2001].
  76. ↑ [www.stroganovka.ru/events/prokofiev_museum.html Открылся музей-творческий центр С. С. Прокофьева] (рус.)(недоступная ссылка — история). www.stroganovka.ru (8 июля 2008). Проверено 17 ноября 2009.
  77. ↑ О. Дунаевская. [www.moskva-petushki.ru/articles/other/prostite_deti_chto_ne_smogla_otnjat_vas_u_smerti/ Простите, дети, что не смогла отнять вас у смерти] (рус.)(недоступная ссылка — история). «Столичные новости» № 33 (23 сентября 2003). Проверено 29 ноября 2009. [web.archive.org/20071129151549/www.moskva-petushki.ru/articles/other/prostite_deti_chto_ne_smogla_otnjat_vas_u_smerti/ Архивировано из первоисточника 29 ноября 2007].
  78. ↑ 1 2 Д. Бирюков. [www.rg.ru/2008/06/26/orlov.html По страницам рюмочной] (рус.). «Российская газета» № 4692 (26 июня 2008). Проверено 21 ноября 2009.
  79. ↑ А. Зюзяев. [kp.ru/daily/24119/341267/ «Камергерский переулок»] (рус.). «Комсомольская правда» (25 июня 2008). Проверено 17 мая 2010. [www.webcitation.org/613Oa2qll Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].

    80. </ol>

Литература

Ссылки

  • Сорокин В. В. [mos-nj.narod.ru/1980_/nj8809/B/index.htm Памятные места Большой Дмитровской слободы.] (рус.). «Наука и жизнь» (август 1988). Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L6G5RE Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  • Романюк С. К. [www.rusarch.ru/romanuk1.htm Из истории Московских переулков] (рус.). РусАрх (2007). Проверено 20 ноября 2009. [www.webcitation.org/613L7H0nn Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  • [www.youtube.com/watch?v=dhdXUDkZr88 «Облюбование Москвы. Камергерский переулок.»] — авторская программа Рустама Рахматуллина (2012).
  • [maps.yandex.ru Карты Яндекс] — [maps.yandex.ru/?text=Россия,%20Москва,%20Камергерский%20переулок&sll=37.612766,55.759659&sspn=0.043909,0.018569&ll=37.614322,55.759441&spn=0.02605,0.007683&z=16&l=map Камергерский переулок]
  • [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?f=q&source=s_q&hl=en&geocode=&q=Россия,+Москва,+Камергерский+переулок&sll=55.758032,37.605515&sspn=0.014923,0.048666&ie=UTF8&hq=&hnear=Russian+Federation,+administrativnyy+okrug+Tsentral'nyy,+gorod+Moskva,+Kamergerskiy+pereulok&t=h&z=16 Камергерский переулок]


Отрывок, характеризующий Камергерский переулок

«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Камергерский_переулок&oldid=81555711#.D0.94.D0.BE.D0.BC_.D0.BF.D0.B8.D1.81.D0.B0.D1.82.D0.B5.D0.BB.D1.8C.D1.81.D0.BA.D0.BE.D0.B3.D0.BE_.D0.BA.D0.BE.D0.BE.D0.BF.D0.B5.D1.80.D0.B0.D1.82.D0.B8.D0.B2.D0.B0_.28.E2.84.96_2.29»