Дивизия «Герман Геринг»

1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» (Fallschirm-Panzer-Division 1. „Hermann Göring“)
эмблема дивизии
Годы существования	февраль 1933 — май 1945
Страна	Третий рейх
Тип	Полиция, ПВО, Танковая дивизия
Девиз	«За славу и отчизну» (лат. «PRO GLORIA ET PATRIA»)
Участие в	Операция «Барбаросса», Тунис (1942—1943), Сицилия (1943), Монте-Кассино (1943—1944), Варшава (1944), Восточная Пруссия (1944—1945), Верхняя Силезия (1945).

«Герман Геринг» (нем. 1 Hermann Göring) — элитное подразделение люфтваффе, лично подчинялось рейхсмаршалу Герману Герингу. Созданное на базе полицейского батальона, за период своего существования было развёрнуто в танковый корпус. Наряду с некоторыми соединениями вермахта и войск СС, «Герман Геринг» было одним из наиболее боеспособных в армии Третьего рейха. По количеству кавалеров Рыцарского креста «Герман Геринг» входит в пятёрку лидеров среди войсковых сухопутных соединений Третьего рейха.

Формирование в довоенные годы

В составе прусской государственной полиции

30 января 1933 года лидер НСДАП Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером Веймарской республики. Герман Геринг вошёл в состав его правительства как имперский министр без портфеля. Одновременно с этим он получил пост министра внутренних дел Пруссии и лично возглавил полицию. Сразу же в составе прусской государственной полиции было создано особое подразделение — полицейский батальон специального назначения «Векке» (нем. Polizei-Abteilung zbV Wecke). Часть получила наименование по фамилии своего командира — майора полиции Векке. Батальон, в состав которого входило 414 человек, комплектовался полицейскими из числа сочувствующих НСДАП. С первых дней батальон принимал участие в репрессиях против коммунистов, в частности, в феврале 1933 года совершил налёт на штаб-квартиру КПГ в Берлине — «Дом Карла Либкнехта». В декабре 1933 года, после присвоения Герингу звания генерала, батальон был переименован в группу земельной полиции «Генерал Геринг» (нем. Landespolizeigruppe General Göring). К апрелю 1935 года часть реорганизована в полк «Генерал Геринг» (нем. Regiment «General Göring»). Со времени своего создания подразделение выполняло также функции личной охраны Германа Геринга, в частности, несло охрану его личной резиденции.

Полк «Генерал Геринг» комплектовался уроженцами всех германских земель по добровольческому принципу. Кандидаты проходили суровый отбор, в часть зачислялись лишь военнослужащие, соответствующие следующим требованиям: возраст 18-25 лет, рост не менее 168 см, германское подданство, желание служить в армии и пригодность к несению воинской службы, арийское происхождение, отсутствие приводов в полицию; претендент не должен был состоять в браке и находиться под следствием; кроме того, требовалось подтвердить верность национал-социалистическому государству. В годы войны к этому добавилось ещё одно условие — вступавший в часть должен был дать подписку о службе как минимум в течение 12 лет. Эти требования оставались в силе до 1942 года: позднее, по мере роста потерь в ходе войны, служащие люфтваффе и вермахта просто переводились из других частей в дивизию «Герман Геринг». Подразделение, наряду с частями войск СС, имело приоритет в получении новых видов вооружения.

В составе люфтваффе

16 марта 1935 года Германия в нарушение условий Версальского договора объявила о создании полноценных вооружённых сил. Главнокомандующим созданными военно-воздушными силами — люфтваффе — стал генерал авиации Герман Геринг. На протяжении 1933—1935 годов Геринг вёл борьбу с рейхсфюрером СС Гиммлером за контроль над полицией рейха. В результате, после «ночи длинных ножей», Геринг влияние на полицию утратил. 24 сентября 1935 года полк «Генерал Геринг» был выведен из состава прусской полиции и передан в состав люфтваффе. Полк поначалу выполнял церемониально-караульные функции: участвовал в парадах и военных шествиях, нёс охрану важнейших объектов люфтваффе и сопровождал Германа Геринга. В октябре 1935 года в составе полка был сформирован парашютный батальон − первое парашютно-десантное подразделение Германии. В марте 1936 года отдельные подразделения полка участвовали в занятии Рейнской демилитаризованной зоны.

На протяжении 1936—1937 годов происходит реорганизация полка в мощное зенитное подразделение. «Генерал Геринг» получает на вооружение новейшие зенитные орудия − тяжёлые 10.5 cm FlaK 38/39, 8,8 cm FlaK 36/37 и лёгкие 3.7 cm FlaK 36/37, 2 cm FlaK 30/38/Flakvierling. Из состава полка выделен зенитный дивизион ставки фюрера (нем. Führer-Flak-Abteilung). В его задачи входило противовоздушная оборона рейхсканцелярии, многочисленных главных ставок Гитлера, а также его личной резиденции и штабного поезда. В марте 1938 года полк принимает участие в аншлюсе Австрии, затем в октябре того же года — в аннексии Судетской области Чехословакии. В июле 1938 года парашютный батальон был выведен из состава полка − на его базе было начато формирование 7-й авиационной дивизии люфтваффе. Последней операцией полка, проведённой до начала Второй мировой войны, стала окончательная оккупация Чехословакии в марте 1939 года. «Генерал Геринг» осуществил захват и последующую охрану стратегически важных заводов концерна «Шкода».

Вторая мировая война

Блицкриги 1939—1941

1 сентября 1939 года вторжением Германии в Польшу началась Вторая мировая война. На протяжении сентября 1939 года — марта 1940 года полк дислоцируется в Берлине и осуществляет противовоздушную оборону столицы рейха. Весной 1940 года «Генерал Геринг» перебрасывается к германо-голландской границе. Отдельные части полка (до трёх рот), сведённые в «боевую группу Клюге» (нем. Kampfgruppe Kluge) под командованием капитана Клюге, приняли участие в Датско-Норвежской операции вермахта. В период кампании во Франции полк был разделён на небольшие автономные «боевые группы» (нем. Kampfgruppen), приданные танковым дивизиям вермахта в качестве усиления. Как правило, в состав такой группы входили: моторизованные тяжёлые и лёгкие зенитные батареи, рота мотопехоты, мотоциклисты. Именно в этой кампании получило широкое применение использование тяжёлых 88-мм зенитных орудий FlaK 36/37 в качестве противотанковых средств, так как только они могли эффективно поражать французские и британские танки с противоснарядной бронёй (S 35, B-1bis, Mk II Matilda II), неуязвимые для орудий немецких танков.

Зенитчики «Генерал Геринг» в такого рода боях отличились особенной доблестью, поэтому по завершении кампании полк участвовал в параде в Париже и сопровождал Гитлера при подписании перемирия в Компьенском лесу. До конца 1940 года, в период битвы за Британию, полк отвечал за противовоздушную оборону Парижа и побережья Ла-Манша. В декабре 1940 года полк вернулся в Берлин. В апреле 1941 года полк был переброшен в Румынию для обороны нефтяных месторождений Плоешти.

В рамках подготовки к операции «Барбаросса» «Генерал Геринг» входит в состав 2-го зенитного корпуса (нем. II Flak Korps), приданного 1-й танковой группе генерала-полковника Клейста группы армий «Юг». Приданный 11-й танковой дивизии вермахта, полк участвовал в крупном танковом сражении под Бродами, где успешно противостоял новейшим советским танкам КВ и Т-34, броню которых не пробивали немецкие противотанковые пушки. Затем в ходе наступления вермахта на Правобережной Украине, 11-я танковая дивизия совместно с полком была передана 6-й армии для участия в операции по окружению Юго-Западного фронта. 25 августа 1941 года дивизия форсировала Днепр северней Киева и создала плацдарм на левом берегу реки. Полк отвечал за противовоздушную и противотанковую оборону переправы. В сентябре 1941 года, после завершения окружения, участвовал в зачистке «киевского котла». В ходе летне-осенних боев 1941 года полк понёс большие потери в живой силе и технике. Поэтому «Генерал Геринг» был выведен из зоны боевых действий и отправлен в Германию для пополнения.

Франция, Тунис и Сицилия 1942—1943

В Германии «Генерал Геринг» осуществлял ПВО Мюнхена, а затем был переброшен во Францию. В мае 1942 года по указанию рейхсмаршала Геринга началось развёртывание полка в бригаду «Герман Геринг» (нем. Brigade Hermann Göring). Зенитный полк был реорганизован и получил в качестве усиления дивизион полевой артиллерии. Кроме этого, было начато формирование пехотного полка, куда направлялись кадры из обслуживающего персонала люфтваффе. В октябре 1942 года было принято решение о переводе бригады на штат танковой дивизии. Новое соединение получило наименование дивизии «Герман Геринг» (нем. Division Hermann Göring). В состав дивизии был включён штурмовой парашютный полк. Дивизия комплектовалась добровольцами из люфтваффе и вермахта. Были направлены опытные танковые экипажи, которые помогали новобранцам освоить поступавшую на вооружение технику.

8 ноября 1942 года англо-американские войска осуществили операцию «Торч» («Факел»), в результате которой североафриканские колонии вишистской Франции были захвачены союзниками. В ответ немецкие войска провели оккупацию подконтрольных Виши «свободных зон» во Франции. Части «Герман Геринг» осуществили захват департамента Ланды в Аквитании. В это же время наиболее боеспособное подразделение дивизии − штурмовой полк «Герман Геринг» (иногда в литературе упоминаемый как 5-й парашютный полк, на базе которого был создан) был включён в состав 10-й танковой дивизии и срочно переброшен в Тунис с целью не допустить туда войска союзников. В результате ожесточённых боёв в ноябре-декабре 1942 года германские войска закрепились в Тунисе. Позже там была организована группа армий «Африка». В течение февраля 1943 года некоторые наиболее подготовленные части дивизии «Герман Геринг» были также отправлены в Тунис. Там они были объединены в «боевую группу Шмид» (нем. Kampfgruppe Schmid) под командованием генерал-майора Шмида. На протяжении нескольких месяцев, до капитуляции в мае 1943 года, солдаты группы вели тяжёлые бои с численно превосходящим и более оснащённым противником. К маю 1943 года, в результате действий авиации и ВМС союзников, германская группировка в Тунисе была окончательна отрезана от снабжения материальными ресурсами, эвакуация раненых в Европу стала невозможной. Несмотря на это, немецкие солдаты отчаянно сражались:

Наши танки и артиллерия уничтожены. Нет топлива и боеприпасов. Мы будем сражаться до последнего. (Генерал танковых войск Густав фон Верст, командующий 5-й танковой армией).

Когда у них заканчивались боеприпасы, солдаты уничтожали тяжёлое вооружение и личное оружие и сдавались в плен. Самыми последними в Тунисе капитулировали подразделения дивизии «Герман Геринг».

Тем временем продолжалось ускоренное формирование новой танковой дивизии «Герман Геринг» (Panzer-Division «Hermann Göring»). Дивизия комплектовалась на основе тыловых и запасных частей старого соединения, базировавшихся на территории Франции, Голландии и Германии. К июню 1943 года дивизия была переброшена в Сицилию и наряду с 15-й танковой гренадерской дивизией вермахта являлась основной ударной силой итало-немецкой группировки на острове. Дивизия была хорошо укомплектована тяжёлым вооружением, однако в моторизованных полках не хватало автотранспорта, численность полков соответствовала штату батальонов. Также сказался недостаточный уровень подготовки командного состава дивизии среднего звена. Так, в ходе боев были заменены два из пяти командиров полка. В ночь на 10 июля 1943 года войска союзников начали осуществлять десантную операцию в Сицилии (операция «Хаски»). Однако утром, в результате массированной танковой контратаки дивизии «Герман Геринг» при поддержке роты «тигров», американские части были прижаты к морю близ города Джела и лишь благодаря поддержке крупнокалиберной корабельной артиллерии высадка не закончилась катастрофой для 7-й армии США. Однако, ввиду удачной высадки 8-й британской армии генерала Монтгомери и захвата Сиракуз и Аугусты возникла угроза окружения немецких войск. Ситуация усугублялась тем, что несмотря на доблесть отдельных частей, итальянские подразделения массово покидали боевые позиции. К 15 июля 1943 года немецкие дивизии и остатки 6-й итальянской армии, объединённые в 14-й танковый корпус вермахта, отошли на северо-восточную часть острова и заняли оборону в гористой местности близ Этны. Одновременно началась подготовка к эвакуации войск Оси на материк. В течение месяца продолжалась оборона «линии Этна», в это время через Мессинский пролив осуществлялась планомерная эвакуация личного состава, техники, боеприпасов и предметов снабжения. Отвод войск был осуществлён за шесть суток, и 17 августа 1943 года части дивизии «Герман Геринг», последними из итало-немецкой группировки, покинули Сицилию.

Италия 1943—1944

После ухода из Сицилии дивизия была переведена в район Неаполя, где продолжалось её доукомплектование личным составом и вооружением. Отдых был недолгим, и 8 сентября 1943 года премьер-министр Италии П. Бадольо, возглавивший правительство после свержения Муссолини, объявил о капитуляции Италии. 9 сентября 1943 года началась высадка союзников в Салерно. Дивизия «Герман Геринг» вошла в состав 10-й армии и участвовала в контратаке плацдарма. Однако, несмотря на первоначальный успех, все немецкие удары были отражены, в том числе благодаря поддержке десанта корабельной артиллерией. Германские войска начали медленный отход, ведя тяжёлые арьергардные бои с превосходящими силами союзников. 1 октября 1943 года английские части заняли Неаполь, а 6 октября 10-я немецкая армия заняла оборону на «линии Вольтурно» вдоль одноимённой реки — первой из нескольких линий немецких оборонительных укреплений, защищающих Рим. Бои приняли позиционный характер, союзники несли большие потери, выдавливая немецкие войска с одного укреплённого рубежа на другой.

В этих условиях верховное командование англо-американских сил приняло решение о проведении крупномасштабной десантной операции в тылу немецкого укрепрайона. Предвидя подобную высадку, командующий группой армий «C» генерал-фельдмаршал Кессельринг в январе 1944 года распорядился об отводе четырёх моторизованных дивизий с линии фронта и создании мобильного резерва. «Герман Геринг» была включена в этот список, дивизия имела большой боевой опыт и являлась одним из лучших германских соединений в Италии. В середине января 1944 союзные войска переходят в наступление − начинается битва под Монте-Кассино, 22 января 1944 года 6-й корпус США произвел высадку в Анцио, в тылу «линии Густава». Высадка прошла успешно, американские боевые разведывательные группы уже в этот же день дошли до предместий Рима, однако командование корпуса действовало очень медленно. Германское командование быстро перебросило в район плацдарма часть своих резервов и втянулась во встречный бой. Дивизия «Герман Геринг», участвовавшая в этих боях, действовала успешно и была отмечена в официальных коммюнике вермахта. Так, 29 января 1944 года подразделениями дивизии было уничтожено три батальона рейнджеров США. В результате, к середине февраля, два штурма «линии Густава» были отражены, а плацдарм у Анцио был успешно блокирован.

В конце февраля 1944 года дивизия была отведена в Тоскану для переформирования. В марте 1944 года союзники предприняли третью попытку штурма «линии Густава», но вновь потерпели неудачу. В мае, в преддверии высадки в Нормандии, союзное командование начало новое наступление с целью захвата Рима и окончательного разгрома немецкой группировки в Италии. 12 мая 1944 года была прорвана «линия Густава», а 22 мая 1944 года американские войска прорвали оборону 14-й немецкой армии у Анцио и вышли в тыл «линии Гитлера» − последнего оборонительного рубежа, прикрывавшего Рим. Возникла угроза окружения войск группы армий «С». Дивизия «Герман Геринг», чуть ранее переименованная в «парашютно-танковую дивизию „Герман Геринг“» (нем. Fallschirm-Panzer-Division Hermann Göring) и являющаяся на тот момент единственным мобильным резервом, совершив марш-бросок в дневное время, подверглась массированым авиаударам союзной авиации. Однако, благодаря этому усилению войска 14-й армии смогли задержать противника, не допустив прорыва на оперативную глубину. В этих условиях немецкие войска без боя сдали Рим и начали отступление в Тоскану, где был оборудован новый оборонительный рубеж − «Готическая линия». К середине июля 1944 года дивизия «Герман Геринг» заняла позиции южнее Флоренции, но уже 15 июля получила приказ о срочной передислокации на Восточный фронт.

Восточный фронт 1944—1945

Причиной поспешной переброски дивизии на Советско-германский фронт послужил разгром в результате проводимой советскими войсками операции «Багратион» немецкой группы армий «Центр». В ходе её Красная Армия полностью освободила Белоруссию, вышла к границам Восточной Пруссии, вошла в Литву, Латвию и Польшу. Для ликвидации прорыва немецкое командование стягивало на этот участок ударные танковые соединения: дивизии СС «Мёртвая голова» и «Викинг», дивизию люфтваффе «Герман Геринг», объединив их в 3-й танковый корпус. То, какое значение придавали руководители Третьего рейха этим боям, видно из обращения Г. Геринга, сразу после неудавшегося покушения на жизнь А. Гитлера:

Мой фюрер! Теперь мы знаем, почему наши победоносные армии отступают на востоке. Они преданы своими генералами. Но моя непобедимая дивизия «Герман Геринг» исправит положение!.

24 июля 1944 года части 2-й танковой армии 1-го Белорусского фронта овладели крупным административным центром Польши — Люблином. Продолжая наступление, 2-я танковая армия 31 июля 1944 года вышла к пригороду Варшавы на правом берегу Вислы — Праге. 1 августа 1944 года в Варшаве началось восстание, поднятое Армиией крайова по указанию польского правительства в изгнании. Энергичные контрмеры, предпринятые командующим группы армий «Центр», дали результат: для подавления Варшавского восстания была создана оперативная группа «фон дем Бах», объединившая под командованием обергруппенфюрера и генерала войск СС фон дем Бах-Зелевски карательные и полицейские части СС, усиленные тяжёлой артиллерией. Одновременно был нанесен контрудар силами 3-го танкового корпуса по оторвавшейся от основных сил 2-й танковой армии генерал-полковника С. Богданова. В тяжёлых встречных боях был разбит советский 3-й танковый корпус 2-й танковой армии и остановлен прорыв советских войск на рубеже реки Висла. Дивизия вновь отличилась в этих боях и была отмечена командованием: генерал-фельдмаршал Модель сообщал, что Варшаву удалось удержать благодаря действиям дивизии «Герман Геринг». Неудачное наступление советских войск на подступах к Варшаве делало неизбежным поражение польских повстанцев. Лишённые поддержки, отряды Армии крайовой в Варшаве 3 октября 1944 года капитулировали. Существует мнение, впервые выдвинутое У. Черчиллем, о том что наступление 1-го Белорусского фронта было прекращено по указанию И. В. Сталина для того, чтобы устранить противников намечаемого установления советского контроля над Польшей. В этих боях погиб племянник рейхсмаршала, капитан Гейнц Геринг, проходивший службу в рядах дивизии.

До октября 1944 года дивизия дислоцировалась в районе Варшавы. 1 октября 1944 года был получен приказ о развертывании дивизии в парашютно-танковый корпус «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerkorps Hermann Göring). Для этого в Восточной Пруссии организовывалась запасная учебная бригада «Герман Геринг», куда направлялось пополнение из люфтваффе и вермахта. Одновременно разворачивалась 2-я парашютная танковая гренадерская дивизия «Герман Геринг». Уже через 20 дней частично сформированному корпусу вновь пришлось отражать советское наступление в Восточной Пруссии, куда он был переброшен. 16 октября 1944 года войска 3-го Белорусского фронта начали проведение Гумбинненской операции с целью выхода советских войск к Кенигсбергу, а также в качестве вспомогательной операции при осуществлении наступления РККА в Прибалтике. Главный удар наносился силами 11-й гвардейской армии с приданным ей 2-м гвардейским танковым корпусом. Прорвав первую линию немецкой обороны, советские войска вышли к реке Писса, по которой проходил второй оборонительный рубеж. Основные бои проходили за хорошо укрепленные опорные пункты Шталлупёнен и Гумбииннен, где держали оборону 1-я и 2-я танковые гренадерские дивизии корпуса «Герман Геринг». Измотав в течение нескольких дней наступавшие советские войска, 22 октября 1944 года парашютно-танковый корпус при поддержке 5-й танковой дивизии вермахта и танковой гренадерской бригады «Фюрер» нанёс контрудар по прорвавшимся частям 11-й гвардейской армии. Уже на следующий день, по приказу командующего фронтом генерала армии И. Д. Черняховского советские войска перешли к обороне и начали отход на 10-15 километров. Понеся большие потери, корпус сумел остановить первое советское наступление на Восточную Пруссию.

В октябрьских боях корпус «Герман Геринг» понёс большие потери, его дивизии фактически представляли собой боевые группы, которые не пополнялись в срок техникой и личным составом. Пауза в боевых действиях, возникшая в ноябре-декабре 1944 года, позволила слегка поправить положение. В подразделения корпуса поступили танки «Пантера», истребители танков Jagdpanzer IV, различные типы штурмовых орудий и реактивных минометов. К январю 1945 года парашютно-танковый корпус восстановил боеспособность, хотя полностью он так и не был укомплектован. В середине января поступило указание о переброске корпуса из Восточной Пруссии в район польского города Радом. Однако начали передислоцироваться лишь 1-я танковая дивизия «Герман Геринг» и некоторые части корпусного подчинения: развернулось наступление советских войск. За десять дней боёв Восточная Пруссия была отрезана от территории остальной Германии, и 2-я парашютно-танковая гренадерская дивизия «Герман Геринг» оказалась в «котле». В течение февраля-марта 1945 года эта дивизия вела ожесточённые бои и 25 марта 1945 года была эвакуирована из Пиллау в Штеттин,. За 2,5 месяца боёв 2-я парашютно-танковая гренадерская дивизия «Герман Геринг» и части корпусного подчинения потеряли до 75 % личного состава и все тяжёлое вооружение. В апреле 1945 года остатки 2-й дивизии были переведены для переформирования в город Йютербог, недалеко от Берлина. Реальной силой не обладала, фактически существовала только на бумаге..

В период переброски 1-й танковой дивизии «Герман Геринг» началась Висло-Одерская операция советской армии. Подразделения дивизии вводились в бой по частям на разных участках фронта. Первыми, под Лодзью, приняли удар части зенитного полка «Герман Геринг», но остановить наступление 1-й гвардейской танковой армии генерал-полковника М. Е. Катукова не смогли. Моторизованные полки 1-й дивизии «Герман Геринг» участвовали в обороне Познани и попали в окружение, из которого вышли к февралю 1945 года. На рубеже реки Одер немецкие войска попытались организовать прочную оборону. Все подразделения 1-й танковой дивизии «Герман Геринг» были снова объединены, частично воссозданы корпусные части. В феврале-марте 1945 года завязались тяжелейшие бои за обладание Силезией. В результате проводимых 1-м Украинским фронтом под командованием маршала И. С. Конева Нижне-Силезской и Верхне-Силезской наступательных операций немецкие войска были выбиты из важнейшего промышленного района Третьего рейха и отброшены в Саксонию. В ходе боёв в Силезии частями танковой дивизии «Герман Геринг» была разгромлена 1-я танковая дивизия Войска Польского. Это был последний успех подразделений «Герман Геринг». Ведя в течение апреля 1945 года позиционные бои в районе Дрездена, солдаты частей «Герман Геринг» сложили оружие после подписания капитуляции вооружённых сил Германии..

Военные преступления дивизии

В ходе боевых действий в Европе военнослужащими дивизии «Герман Геринг» был совершен ряд военных преступлений. Согласно британскому докладу «Германские репрессии против партизан в Италии» (UK-66 «German reprisals for Partisan activities in Italy»), опубликованному в 1946 году, солдаты дивизии были причастны к совершению ряда военных преступлений против мирных жителей в Италии. Так, после убийства партизанами трёх военнослужащих дивизии в деревне Чивителла ин Валь-ди-Кьяна (Civtella in Val di Chiana), в качестве меры возмездия 29 июня 1944 года было убито 212 жителей в возрасте от 1 года до 84 лет. Более 100 домов было уничтожено огнём, причём часть жителей были сожжены заживо в своих домах. Подобные репрессии проводились с санкции командующего группой армии «С» генерал-фельдмаршала А. Кессельринга.

Также в ходе боев за Монте-Кассино радиопропаганда союзников обвиняла немецкую армию в расхищении художественных ценностей, находившихся в монастыре. В ходе разбирательств выяснилось, что шедевры искусства (в том числе творения Рафаэля, Тициана, Леонардо да Винчи), а также мощи Св. Бенедикта были вывезены дивизией «Герман Геринг» по соглашению с аббатом Монте-Кассино для передачи на хранение в Ватикан. Монахи отслужили благодарственную мессу и презентовали украшенный свиток в ознаменование заслуг по спасению церковных реликвий. Через месяц после эвакуации монастырь был полностью разрушен ударами британской авиации.

Директивы генерал-фельдмаршала А. Кессельринга о борьбе с партизанами

«Борьба против партизанских отрядов должна осуществляться всеми доступными средствами и с максимальной суровостью. Я окажу поддержку любому командиру, который в выборе этих средств и степени суровости выйдет за границы нашей обычной сдержанности». (из приказа от 17 июня 1944 года).

«а) В моем обращении к итальянцам я объявил тотальную войну партизанам. Это заявление не должно остаться пустой угрозой. Я обязываю всех солдат и представителей военной полиции в случае необходимости применять самые суровые меры. За любым актом насилия со стороны партизанских отрядов должно немедленно следовать возмездие.

b) В районах, где партизаны появляются в значительном количестве, определённый процент местных жителей мужского пола, который должен определяться особо, следует арестовывать и в случае совершения партизанами актов насилия расстреливать.

с) Населённые пункты, в которых происходят нападения на наших солдат должны сжигаться. Непосредственные участники и зачинщики этих нападений должны подвергаться публичной казни через повешение». (из приказа от 1 июля 1944 года).

Организация

Ниже приведено штатное расписание подразделений «Герман Геринг» («Генерал Геринг») за всю историю существования:

Полк «Генерал Геринг»

Полк люфтваффе «Генерал Геринг» (нем. Luftwaffen-Regiments «General Göring»), 1936 год

• штаб полка (нем. Regimentstab);
• оркестр (нем. Musikkorps);
• 1-й егерский батальон (нем. I .Jäger-Bataillon);
• 2-й егерский батальон (нем. II .Jäger-Bataillon);
• 3-й егерский батальон (нем. III .Jäger-Bataillon);
• 4-й парашютно-стрелковый батальон (нем. IV. Fallschirmschützen-Bataillon);
• 13-я мотоциклетная рота (нем. 13. Kradschützen-Kompanie);
• конный взвод (нем. Reiterzug);
• взвод связи (нем. Nachrichtenzug).

Полк люфтваффе «Генерал Геринг» (нем. Luftwaffen-Regiments «General Göring»), сентябрь 1939 года

• штаб полка (нем. Regimentstab);
• оркестр (нем. Musikkorps);
• штабная артиллерийская батарея (нем. Stabsbatterie);
• 1-й (тяжелый) зенитный дивизион (нем. I.(schwere) Flak-Abteilung);
• 2-й (легкий) зенитный дивизион (нем. II.(leichte) Flak-Abt);
• 3-й прожекторный дивизион (нем. III. Scheinwerfer-Abt);
• 4-й (легкий) зенитный дивизион (нем. IV. (leichte) Flak-Abt);
• караульный батальон (нем. Wachbataillon);
• резервный прожекторный дивизион (нем. Reserve-Scheinwerfer-Abteilung);
• запасной батальон (нем. Ersatz-Abteilung);
• зенитный дивизион ставки фюрера (нем. Führer-Flak-Abteilung).

Бригада «Герман Геринг»

Бригада люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Brigade «Hermann Göring»), сентябрь 1942 года

• штаб бригады (нем. Brigadestab);
• Штабная рота (нем. Stabskompanie);
• оркестр (нем. Musikkorps);
• пехотный полк «Герман Геринг» (нем. Infanterie Regiment «НG»);
• зенитный полк «Герман Геринг» (нем. Flak-Regiment «НG»);
• караульный батальон (нем. Wachbataillon);
• запасной батальон (нем. Ersatz-Abteilung);
• зенитный дивизион ставки фюрера (нем. Führer-Flak-Abteilung).

Дивизия «Герман Геринг»

Дивизия люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Division «Hermann Göring»), ноябрь 1942 года

• штаб дивизии (нем. Divisionstab);
• Штабная рота (нем. Stabskompanie);
• оркестр (нем. Musikkorps);
• 1-й гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Grenadier-Regiment 1 «HG»);
• 2-й гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Grenadier-Regiment 2 «HG»);
• штурмовой парашютный полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirmjäger-Sturmregiment «HG»);
• танковый полк «Герман Геринг» (нем. Panzer-Regiment «HG»);
• артиллерийский полк «Герман Геринг» (нем. Artillerie-Regiment «HG»);
• зенитный полк «Герман Геринг» (нем. Flak-Regiment «HG»);
• разведывательный батальон «Герман Геринг» (нем. Aufklärungs-Abteilung «HG»);
• танковый саперный батальон «Герман Геринг» (нем. Panzer-Pionier-Bataillon «HG»);
• танковый батальон связи «Герман Геринг» (нем. Panzer-Nachrichten-Abteilung «HG»);
• медико-санитарный батальон «Герман Геринг» (нем. Sanitäts-Abteilung «HG»);
• полк обеспечения (нем. Nachschub-Regiment «HG»);
• запасной учебный полк (нем. Ersatz und Ausbildungs Regiment «HG»);
• караульный батальон (нем. Wachbataillon);
• зенитный дивизион ставки фюрера (нем. Führer-Flak-Abteilung);
• Фельджандармерия (нем. Feldgendarmerietrupp).

Боевая группа «Шмид» (нем. Kampfgruppe «Schmid»), март-май 1943 года, уничтожена в Тунисе

• штаб (нем. Stab);
• танковый полк «Герман Геринг» (нем. Panzer-Regiment «HG»);
• 1-й гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Grenadier-Regiment 1 «HG»);
• зенитный полк «Герман Геринг» (нем. Flak-Regiment «HG»);
• артиллерийский полк «Герман Геринг» (нем. Artillerie-Regiment «HG»);
• сводная группа 69-го и 104-го танковых гренадерских полков.

Танковая дивизия люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Panzer-Division «Hermann Göring»), май 1943 года

• штаб дивизии (нем. Divisionsstab);
• Штабная рота (нем. Stabskompanie);
• оркестр (нем. Musikkorps);
• танковый полк «Герман Геринг» (нем. Panzer-Regiment «HG»);
• 1-й танковый гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Panzergrenadierregiment 1 «HG»);
• 2-й танковый гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Panzergrenadierregiment 2 «HG»);
• зенитный полк «Герман Геринг» (нем. Flak-Regiment «HG»);
• танковый артиллерийский полк «Герман Геринг» (нем. Panzerartillerie-Regiment «HG»);
• танковый саперный батальон «Герман Геринг» (нем. Panzer-Pionier-Bataillon «HG»);
• танковый батальон связи «Герман Геринг» (нем. Panzer-Nachrichten-Abteilung «HG»);
• танковый разведывательный батальон «Герман Геринг» (нем. Panzer-Aufklärungs-Abteilung «HG»);
• медико-санитарный батальон «Герман Геринг» (нем. Sanitäts-Abteilung «HG»);
• полк обеспечения (нем. Nachschub-Regiment «HG»);
• запасной учебный полк (нем. Ersatz und Ausbildungs Regiment «HG»);
• караульный полк (нем. Wach-Regiment);
• зенитный дивизион ставки фюрера (нем. Führer-Flak-Abteilung);
• Фельджандармерия (нем. Feldgendarmerietrupp).

Корпус «Герман Геринг»

Парашютно-танковый корпус люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Fallschirm-Panzerkorps «Hermann Göring»), октябрь-ноябрь 1944 года

• Командование корпуса (нем. Generalkommando);
• Части корпусного подчинения (нем. Korpstruppen):
  • парашютно-танковый штурмовой батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzersturmbataillon «HG»);
  • парашютный зенитный полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Flak-Regiment «HG»);
  • корпусной саперный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerkorps-Pionier-Bataillon «HG»);
  • корпусной батальон связи «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerkorps-Nachrichten-Bataillon «HG»);
  • ремонтный батальон «Герман Геринг» (нем. Instandsetzung-Bataillon «HG»);
  • полк обеспечения (нем. Nachschub-Regiment «HG»);
  • медико-санитарный батальон «Герман Геринг» (нем. Sanitäts-Abteilung «HG»).
• 1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Division 1. «Hermann Göring»):
  • штаб дивизии (нем. Divisionsstab);
  • парашютно-танковый полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Regiment «HG»);
  • 1-й парашютно-танковый гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzergrenadierregiment 1 «HG»);
  • 2-й парашютно-танковый гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzergrenadierregiment 2 «HG»);
  • 1-й парашютно-танковый артиллерийский полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerartillerie-Regiment 1 «HG»);
  • 1-й парашютно-танковый саперный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Pionier-Bataillon 1 «HG»);
  • 1-й парашютно-танковый разведывательный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Aufklärungs-Abteilung 1 «HG»);
  • 1-й парашютно-танковый медико-санитарный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Sanitäts-Abteilung 1 «HG»);
  • 1-й парашютно-танковый фузилерный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerfüsilier-Bataillon 1 «HG»).
• 2-я парашютная танковая гренадерская дивизия «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzergrenadier-Division 2. Hermann Göring):
  • штаб дивизии (нем. Divisionsstab);
  • 3-й парашютно-танковый гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzergrenadierregiment 3 «HG»);
  • 4-й парашютно-танковый гренадерский полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzergrenadierregiment 4 «HG»);
  • 2-й парашютно-танковый артиллерийский полк «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerartillerie-Regiment 2 «HG»);
  • парашютный дивизион штурмовых орудий «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Sturmgeschütz-Abteilung «HG»);
  • 2-й парашютно-танковый саперный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Pionier-Bataillon 2 «HG»);
  • 2-й парашютно-танковый разведывательный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Aufklärungs-Abteilung 2 «HG»);
  • 2-й парашютно-танковый медико-санитарный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Sanitäts-Abteilung 2 «HG»);
  • 2-й парашютно-танковый фузилерный батальон «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzerfüsilier-Bataillon 2 «HG»).
• парашютная танковая запасная и учебная бригада «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Ersatz u. Ausbildungsbrigade «HG»);
• батальон сопровождения «Рейхсмаршал Геринг» (нем. Begleit-Bataillon «Reichsmarschall Göring»);
• зенитный дивизион ставки фюрера (нем. Führer-Flak-Abteilung);
• оркестр (нем. Musikkorps).

Командиры

Полицейский батальон специального назначения «Векке» (нем. Polizei-Abteilung zbV Wecke)

• Майор полиции Вальтер Векке (23.02.33-15.09.33)
• Полковник полиции Вальтер Векке (16.09.33-22.12.33)

Группа земельной полиции «Генерал Геринг» (нем. Landespolizeigruppe General Göring)

• Полковник полиции Вальтер Векке (23.12.33-05.06.34)
• Подполковник полиции Фридрих Виллем Якоби (06.06.34-01.04.35)

Полк полиции «Генерал Геринг» (нем. Polizei-Regiment «General Göring»)

• Подполковник полиции Фридрих Виллем Якоби (02.04.35-23.09.35)

Полк люфтваффе «Генерал Геринг» (нем. Luftwaffen-Regiment «General Göring»)

• Подполковник Фридрих Виллем Якоби (24.09.35-12.08.36)
• Майор Вальтер фон Ахтхелм (13.08.36-31.12.36)
• Подполковник Вальтер фон Ахтхелм (01.01.37-31.01.39)
• Полковник Вальтер фон Ахтхелм (01.02.39-31.05.40)
• Полковник Пауль Конрат (01.06.40-14.07.42)

Бригада люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Brigade «Hermann Göring»)

• Полковник Пауль Конрат (15.07.42-31.08.42)
• Генерал-майор Пауль Конрат (01.09.42-15.10.42)

Дивизия люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Division «Hermann Göring»)

• Генерал-майор Пауль Конрат (16.10.42-20.05.43)

Танковая дивизия люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Panzer-Division «Hermann Göring»)

• Генерал-майор Пауль Конрат (21.05.43-31.08.43)
• Генерал-лейтенант Пауль Конрат (01.09.43-14.04.44)
• Полковник Вильгельм Шмальц (16.04.44-30.04.44)

Парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Division «Hermann Göring»)

• Генерал-майор Вильгельм Шмальц (01.05.44-30.09.44)

1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzer-Division 1. «Hermann Göring»)

• Полковник Ганс-Хорст фон Неккер (01.10.44-31.12.44)
• Генерал-майор Ганс-Хорст фон Неккер (01.01.45-08.02.45)
• Генерал-майор Макс Лемке (09.02.45-08.05.45)

2-я парашютная танковая гренадерская дивизия «Герман Геринг» (нем. Fallschirm-Panzergrenadier-Division 2. Hermann Göring)

• Полковник Эрих Вальтер (01.10.44-31.01.45)
• Генерал-майор Эрих Вальтер (01.02.45-08.05.45)

Парашютно-танковый корпус люфтваффе «Герман Геринг» (нем. Luftwaffen-Fallschirm-Panzerkorps Hermann Göring)

• Генерал-майор Вильгельм Шмальц (04.10.44-29.01.45)
• Генерал-лейтенант Вильгельм Шмальц (30.01.45-08.05.45)

См. также

• Список дивизий Третьего рейха

Ссылки

• [www.axishistory.com/index.php?id=2887 История подразделений «Hermann Goring» на сайте axishistory.com] (англ.)
• [www.ww2.dk/ground/goering/divhg1.htm Штатное расписание дивизии «Hermann Goring» на сайте ww2.dk]  (нем.)
• [www.dobr20.ru/www.htm Подразделение «Hermann Goring» на сайте Московского военно-исторического клуба «Доброволецъ — XX век»] (рус.)
• [army.armor.kiev.ua/forma/pogon-werm-7.shtml Униформа подразделений «Hermann Goring» на сайте «Анатомия армии»] (рус.)
• [www.das-ritterkreuz.de/index_themen.php4?modul=rk Биографии кавалеров Рыцарского креста в 1939—1945 годах]  (нем.)
• [www.youtube.com/watch?v=CC1n_qaVEF4&feature=related Пропагандистские фильмы Третьего рейха о дивизии «Hermann Goring» на сайте Youtube.com]
• [www.roland-harder.de/relikte_drittes_reich/Regiment-Hermann-Goering.html Фотографии казарм полка «Hermann Goring» в Берлине (Heute Julius Leber Kaserne) на сайте Roland-harder.de]  (нем.)

Литература

• Уильямсон, Гордон. Дивизия «Герман Геринг». — М.: Астрель, 2005. — 65 с. — 3000 экз. — ISBN 5-271-10597-0.
• Буркхарт Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии, 1939—1945 гг. — М.: Изографус, Эксмо, 2002. — 800 с. — 5000 экз. — ISBN 5-94661-041-4.
• Залесский К. А. Вооружённые силы III Рейха. Полная энциклопедия.Вермахт, люфтваффе, кригсмарине. — М.: Эксмо, 2008. — 944 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-903339-73-0.
• Кессельринг, Альберт. Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933–1947. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2008. — 494 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-9524-3364-9.
• Kurowski, Franz. The History of the Fallschirm-Panzerkorps Hermann Goring. — Winnepeg, Manitoba, Canada: Fedorowicz Publishing Inc, 1995.
• Bender, Roger James; Peterson, George A. Hermann Goring From Regiment to Fallschirmpanzerkorps. — Hereford, HWR, United Kingdom: Anitabooks, 1993. — 208 с.
• Jentz, Thomas. Panzertruppen The Complete Guide to the Creation & Combat Employment of Germany's Tank Force • 1943-1945. — Atglen, United States of America: Schiffer Publishing Ltd, 1996. — 300 с.

Отрывок, характеризующий Дивизия «Герман Геринг»

– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!