Дивизия СС «Галичина»

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

14-я ваффен-гренадерская дивизия СС «Галиция» (1-я галицийская/украинская)
нем.  14. Waffen-Grenadier-Division der SS «Galizien» (galizische/ukrainische SS-Division Nr. 1) укр. Дивізiя СС «Галичина» (1-а Українська Дивізія УНА)
Герб дивизии (в том числе, нарукавная нашивка)
Годы существования	28 апреля 1943 — 10 мая 1945
Страна	Третий рейх Третий рейх
Входит в	Войска СС (1943—1945) УНА (апрель — май 1945)
Тип	гренадеры, пехота
Численность	~22 000 (дек. 1944)
Марш	«Рам'я в рам'я, мов хвиль прибій»
Участие в	Вторая мировая война: Львовско-Сандомирская операция Битва за Броды Подавление словацкого национального восстания Борьба с югославскими партизанами Венская операция
Знаки отличия	Правая петлица
Командиры
Известные командиры	группенфюрер Вальтер Шимана, оберфюрер Фриц Фрайтаг, бригадефюрер Сильвестр Штадлер, бригадефюрер Фриц Фрайтаг, генерал Павло Шандрук

История украинской армии
	Войско Древней Руси
	Войско Галицко-Волынского княжества
	Войско запорожских казаков
	Черноморское казачье войско Азовское казачье войско Бугское казачье войско Дунайское казачье войско
	Задунайская Сечь
	Вооружённые силы Австро-Венгрии
	Русская императорская армия
	Армия Украинской Народной Республики
	Армия Украинской Державы
	Украинская Галицкая армия
	Революционная повстанческая армия Украины
	Карпатская Сечь
	Военные отряды националистов
	Дружины украинских националистов
	Полесская Сечь
	Украинская освободительная армия
	Дивизия СС «Галичина»
	Украинская национальная армия
	Украинская повстанческая армия
	Вооружённые силы СССР
	Вооружённые силы Украины

Диви́зия СС «Гали́ция» (укр: Дивізія СС «Галичина») — военное формирование, набранное из украинских добровольцев в период Второй мировой войны. Дивизия входила в состав войск СС нацистской Германии, а в апреле 1945 года была формально включена в состав Украинской национальной армии, находившейся в подчинении Украинского национального комитета.

Уже с 1943 года, ещё на этапе обучения, подразделения дивизии стали принимать участие в боевых действиях против партизан во Франции, Польше, Югославии и на Западной Украине. С осени 1943 по весну 1944 года части дивизии участвовали в карательных операциях на юго-востоке Польши и в дистрикте Галиция. Летом 1944 года дивизия в полном составе была задействована в боях под Бродами (июль 1944), в ходе которых была практически полностью уничтожена. После переформирования дивизия принимала участие в подавлении словацкого антинацистского восстания (лето−осень 1944) и в боях с югославскими партизанами (конец 1944). На заключительном этапе войны участвовала в боях за Вену (апрель 1945). После капитуляции Германии большинство членов «Галиции» сдались в плен Западным союзникам.

Известно, что военнослужащие дивизии (особенно 4-го и 5-го полка) совершали военные преступления против мирного населения; войска СС, в состав которых она входила, признаны преступной организацией решением Нюрнбергского трибунала.

В 2016 году парламент Польши квалифицировал преступления солдат дивизии против польского населения как геноцид.

Краткое описание

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Дивизия набиралась из жителей дистрикта Галиция Генерал-губернаторства. Избыток добровольцев (на 1 июня 1943 записалось более 80 тысяч) позволил также сформировать 204-й батальон полиции и СД и ряд других подразделений, часть которых была позже использована для воссоздания дивизии после её разгрома под Бродами в июле 1944 года. Подразделения дивизии с осени 1943 года использовались в операциях против партизан на территории Европы. В середине июля 1944 года дивизия первого набора была разгромлена Красной армией в боях под Бродами. В конце сентября 1944 года боеготовые полки дивизии были переброшены на подавление Словацкого восстания, а к середине октября 1944 года дивизия была задействована в Словакии в полном составе. В начале 1945 года дивизия была переброшена на Балканы, где участвовала в операциях против югославских партизан. В середине марта немецкое командование собиралось разоружить дивизию, передав её вооружение формируемому германскому соединению, но быстрое продвижение Красной армии вынудило перебросить её на фронт, где она действовала совместно с 1-м германским кавалерийским корпусом и перед капитуляцией входила в подчинение 4-го танкового корпуса. В последних числах апреля 1945 года дивизия формально была преобразована в 1-ю Украинскую дивизию Украинской национальной армии, хотя на германских картах и документах она всё ещё имела прежнее название и командование войск СС считало её своим соединением. В период с 8 по 11 мая 1945 года части дивизии сдались американским и британским войскам.

Предыстория появления

С момента создания ОУН в её программных документах чётко прослеживалась ориентация на вооружённые методы борьбы за создание самостоятельного украинского государства. С одной стороны, предусматривалось создание подпольных боевых групп непосредственно на украинских территориях, которые должны были поднять восстание, а с другой — формирование добровольческих подразделений в составе иностранных армий, которые в решающий момент должны были присоединиться к повстанцам и слиться с ними в единую организованную вооружённую силу. В качестве союзника руководство ОУН сделало ставку на вермахт. ОУН(б), возникшая после раскола ОУН в 1940 году, продолжила сотрудничество с абвером. Руководство бандеровского движения рассматривало создание Дружин украинских националистов как мощный фактор в государственном строительстве самостоятельной Украины, основу для создания реальной вооружённой силы, её офицерское ядро.

В 1940 году, после успешного завершения военной кампании Третьего рейха на севере Европы, все украинские эмигрантские организации ожидали скорого начала войны между Германией и СССР и, исходя из этого, представляли командованию вермахта различные проекты создания украинской армии. Немецкие генералы, однако, категорически отвергли идею создания полноценной украинской армии, и руководству ОУН пришлось согласиться на формирование сравнительно немногочисленных подразделений - отряда «Роланд» и батальона «Нахтигаль».

В июне-июле 1941 года руководители ОУН(б) и ОУН(м) предлагали властям Германии создать «вооружённые силы Украинского государства, которые бы вместе с союзной германской армией и её вождём Адольфом Гитлером устанавливали новый порядок в Европе и во всём мире». Но предложение было оставлено германской стороной без внимания, а члены украинских формирований были частично использованы при создании вспомогательных отрядов украинской милиции, охранных формирований полиции и СД и оперативных команд СС на территории Генерал-губернаторства и рейхскомиссариата Украина.

К весне 1942 года советское партизанское движение доставляло всё больше хлопот германской оккупационной администрации. Попытка сформировать Украинскую освободительную армию из военнопленных красноармейцев и командиров РККА из числа украинцев оказалась неудачной — при первой возможности они сами стали партизанами В то же время сформированный из дружин украинских националистов 201-й батальон полиции и СД, действовавший с апреля 1942 года на территории дистрикта Белоруссия рейхскомиссариата Остланд, проявил себя с положительной стороны. Директива ОКВ № 40 от 18 августа 1942 более известная как «антипартизанская Директива» уже чётко разрешала существование небольших вооружённых формирований для ведения антипартизанских действий. Неудачи в зимней кампании 1942/43, нехватка собственных людских ресурсов и разрастающаяся по всей Европе партизанская война вновь возрождают идеи 1939−начала 1941 года об использовании внутреннего «антибольшевистского» потенциала оккупированных территорий. Рейхсминистр оккупированной Восточной области Альфред Розенберг и часть главнокомандования Вермахта зимой 1942−43 годов активно продвигают идею привлечения славян к борьбе с большевизмом, — «нордические народы» севера и востока Европы уже получили подобную «привилегию» ранее. Лояльность украинского населения Дистрикта Галиция, который был одним из наиболее спокойных «завоеваний Великой Германии» и протекция влиятельных чинов СС из Генерал-губернаторства смогли стать весомыми аргументами в отношении идеи привлечения значительных масс украинцев Галиции под знамёна Войск СС. Для прочих украинцев планировалось формирование Украинской освободительной армии (УОА, укр. Українське Визвольне Війско, УВВ) — аналог Русской освободительной армии.

Другие причины

Галицийская дивизия была не первой дивизией при Войсках СС, сформированной вне Германии. Уже в 1940 году для поддержания постоянной численности Войск СС требовалось около 18 тыс. добровольцев. Однако по требованию Вермахта, Войска СС могли получать только 2 % от общего числа германских новобранцев, что составляло около 12 тыс. человек в год. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и руководство Войск СС решило компенсировать недостающее количество путём формирования иностранных частей. Формирование иностранных частей было возложено на начальника Главного Управления СС, обергруппенфюрера Готтлиба Бергера. Первыми иностранцами в войсках СС стали фольксдойче Протектората Богемии и Моравии, которые формально не подлежали призыву в Вермахт.
Первые иностранные части Войск СС были созданы летом 1940 года после приказа Гитлера о расширении Войск СС. Первыми были сформированы полк «Вестланд» из жителей оккупированных стран Бенилюкса и полк «Нордланд» из жителей оккупированных Дании и Норвегии. В декабре 1940 года оба полка был включены в состав 5-й танковой дивизии Войск СС «Викинг».

В Восточной Европе в начале войны зачисление в Войска СС ограничивалась фольксдойче: в 1942 года было сформирована первая отдельная часть такого типа — 7-я добровольческая горная дивизия Войск СС «Принц Ойген» из фольксдойче Венгрии, Румынии, Хорватии и Сербии. Однако вскоре в Войска СС стали набирать и славян: в 1943 была сформирована 29-я гренадерская дивизия при Войсках СС (1-я русская) из русских военнопленных и добровольцев. В этом ряду находилась и 14-я галицийская гренадерская дивизия при Войсках СС, сформированная в 1943, исключительно из добровольцев.

Формирование

В начале марта 1943 в газетах дистрикта Галиция публикуется «Манифест к боеспособной молодёжи Галиции» губернатора дистрикта Галиции Отто Вехтера, в котором отмечалась преданная служба «на благо рейха» галицийских украинцев и их неоднократные просьбы к фюреру об участии в вооружённой борьбе, — и фюрер, учитывая все заслуги галицийских украинцев, разрешил формирование Стрелковой дивизии СС «Галиция» (нем. SS-Schützendivision «Galizien») (в ряде источников используется неправильное название «Галицийский легион СС»). Для координации содействия формированию дивизии по договорённости между губернатором дистрикта Галиция и главой Украинского центрального комитета в Кракове, бургомистром Лемберга (Львова) было создано Военное Управление (ВУ) дивизии.

15 апреля 1943 состоялось первое заседание ВУ. на котором определена его структура: Владимир Кубийович — председатель, Осип Навроцкий — начальник канцелярии, Михаил Хроновят — призывной отдел, Любомир Макарушка — командный состав, Степан Волынец — отдел пропаганды, Михаил Кушнир — образовательный отдел, Иван Рудницкий — методический отдел, Андрей Палий — референт помощи семьям, Владимир Билозор — медицинский отдел, отец Василь Лаба — «отдел душепастырства», Юрий Крохмалюк — военно-исторический отдел, Зенон Зэлэный — отдел по работе с молодёжью.

Спустя некоторое время губернатор дистрикта Отто Вехтер заменяет Кубийовича на галицкого фольксдойче полковника вермахта А. Бизанца, а почётным председателем ВУ назначает бывшего генерала Армии УНР Виктора Иосифовича Курмановича (оба были членами различных украинских военных националистических формирований в 1920-х годах). Начальник канцелярии ВУ Осип Навроцкий стал фактически связующим звеном между ВУ и Украинским центральным комитетом (УЦК).

28 апреля 1943 в Лемберге (Львове) в здании администрации дистрикта Галиция прошла торжественная церемония провозглашения акта о создании дивизии, в церемонии приняли участие представители германской оккупационной власти (в том числе, губернатор О. Вехтер), НСДАП, германской армии, духовенства, представители УЦК, председатели Украинских окружных комитетов, ветераны Украинской Галицкой Армии (УГА), представители печати; в качестве почётных гостей был приехавший из Вены генерал УГА Курманович и руководитель внутренних дел Генерал-губернаторства Людвиг Лозакер, представлявший руководителя Генерал-губернаторства Франка. На этой церемонии членам ВУ были торжественно вручены грамоты, подтверждающие их полномочия, что в целом никак не повлияло на формирование чисто германского органа под руководством гауптштурмфюрера CC Шульце по набору в ряды Войск СС — который, по сути, имел больше полномочий, нежели ВУ. А также состоялся парад в честь празднования провозглашения акта о создании дивизии.

По состоянию на 3 июня 1943 года в дивизию записалось 80 060 добровольцев, из которых было принято 53 000, из них 13 тысяч были зачислены сразу. В состав дивизии также разрешалось набирать добровольцев-украинцев из других германских формирований — так, в её состав вошли члены 201-го батальона охранной полиции полиции и СД, отозванного из дистрикта Белоруссия рейхскомиссарита Остланд в начале 1943 года — его командир Евген Побигущий, после обучения, возглавил один из батальонов дивизии. 18 июля 1943 года в тренировочный лагерь Войск СС в Гейдлягере/Дембице (нем. SS-Truppenübungsplatz Heidelager / Debica) был отправлен набор для формирования 4-8 добровольческих полков Войск СС и 204-го охранного батальона полиции.

В среде немецкого политического руководства, однако, были опасения, что украинскую по составу дивизию используют в своих политических целях украинские националисты, что окончится её выходом из подчинения Рейху. Поэтому было принято решение избрать нарукавной эмблемой подразделения галицкого льва, который, с точки зрения Отто Вехтера, «принадлежит украинской традиции этого края, но не является символом великоукраинских устремлений». 14 июля 1943 года Генрих Гиммлер издал приказ, запрещавший инструкторам дивизии упоминать «украинскую дивизию или украинскую нацию в связи с дивизией "Галиция"». Против этого решения протестовал Вехтер, однако Гиммлер остался непреклонен (пообещав всё же губернатору не наказывать нарушителей приказа).

30 июля 1943 выходит приказ начальника Главного оперативного управления СС о формировании Добровольческой дивизии СС «Галиция» (нем. SS Freiwilligen - Division «Galizien».) в котором указывалась что язык отдачи приказов немецкий, украинскому языку (в приказе он был назван «галицийским языком») отдавались второстепенные позиции.^{[неавторитетный источник? 3280 дней]} Вскоре призываются ещё около 13 тысяч добровольцев для прохождения обучения, командный состав украинцев направляется на различные курсы в Германию. Подобно боснийской мусульманской дивизии Войск СС «Ханджар», имевшей в своём составе имамов, дивизия «Галиция» имела в своём составе военных грекокатолических (униатских) капелланов, которыми руководил представитель УГКЦ отец Василь Лаба. В дивизии существовала следующая система званий (немецкие наименования и их украинские аналоги):

• Шутце (стрiлець)
• Обершутце (старший стрiлець)
• Штурманн (вiстун)
• Роттенфюрер (старший вiстун)
• Унтершарфюрер (десятник)
• Шарфюрер (нет аналога)
• Штандартенюнкер (десятник-пiдхорунжий)
• Обершарфюрер (старший десятник)
• Гауптшарфюрер (булавний)
• Штурмшарфюрер (нет аналога)
• Штандартеноберюнкер (чотовий-пiдхорунжий)
• Унтерштурмфюрер (хорунжий)
• Оберштурмфюрер (поручник)
• Гауптштурмфюрер (сотник)
• Штурмбаннфюрер (майор)
• Оберштурмбаннфюрер (пiдполковник)
• Штандартенфюрер (полковник)
• Оберфюрер (нет аналога)
• Бригадефюрер (генерал-майор)
• Группенфюрер (генерал-хорунжий)
• Обергруппенфюрер (генерал-поручник)
• Оберстгруппенфюрер (генерал-полковник)

Обучение

Офицеры и унтер-офицеры из дивизии СС «Галичина» проходили обучение в Дахау, в непосредственной близости с концлагерем. Образование было в том числе расистским и антисемитским.

4−8-й добровольческие полки СС проходили обучение совместно с практикой — часть из них была дислоцирована в районе Белостока и Гдыни, часть в восточной и южной Франции, ряд подразделений «проходили практику» в Югославии.

Поскольку дивизия изначально формировалась как полицейская, основной присланный немецкий офицерский состав (около 600 человек) происходил из полицейских формирований СС и СД. Единственным выходцем из вермахта был начальник штаба дивизии Вольф-Дитрих Гайке (нем. Wolf-Dietrich Heike). Основным центром подготовки Галицких добровольцев стал тренировочный лагерь СС в Гейдлягере/Дембице (нем. SS-Truppenübungsplatz Heidelager/Debica).К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Подавляющее большинство добровольцев второго набора — формировавшего собственно дивизию — происходило из бедных крестьянских семей. Один из штабных офицеров (немцев) в своих воспоминаниях пишет, что дисциплина у добровольцев была далека от немецких понятий — вначале дивизия была больше похожа на толпу, нежели на воинское формирование. Немецкую привычку носить штаны на подтяжках галичане не восприняли и продолжали пользоваться ремнями, которые делали из краденой упряжи. Близость места обучения к Галичине (визиты родичей с горилкой и продуктами в выходные) и фактическое отсутствие казарменного положения ещё больше подрывало дисциплину. Запрет на визиты родных в расположение дивизии добровольцы СС обходили довольно просто — поджидая родных в лесу возле железнодорожной станции. Прибывший 20 ноября 1943 Оберфюрер СС Фриц Фрейтаг — руководивший до этого 4-й полицейской гренадерской дивизией СС — жёсткими мерами смог в некоторой мере улучшить ситуацию в дивизии, хотя и не в полной мере.

Имея переизбыток рядового состава, дивизия всё своё время существования испытывала нехватку младшего и среднего командного состава. С этой целью был организован ряд курсов для персонала дивизии — как немцев, так и галичан. Переобучение бывших офицеров УНР, ЗУНР и других националистических формирований не дало заметных результатов по ликвидации кадрового дефицита.

На начало 1944 года количество обучаемых в Гейдлягере (включая 204 батальон) насчитывало немногим более 12 тысяч человек.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Настоящее боевое обучение дивизии началось только весной 1944 года, когда дивизия была отправлена в тренировочный лагерь СС в Нойхаммер (Силезия) (нем. SS-Übungsplatz Neuhammer). В мае того же года её лично проинспектировал Гиммлер, впервые обратившийся к солдатам и офицерам дивизии не как к галичанам, а как к украинцам, призвав их к борьбе с «жидо-большевистскими ордами». 3 июня 1944 г. дивизия всем составом принимает участие в манёврах с боевой стрельбой. По общей номенклатуре войск СС дивизии был присвоен № 14, а трём её гренадерским полкам — 29, 30 и 31. Для восполнения будущих боевых потерь формируется учебный полк дивизии.

Боевое применение

Первыми подразделениями дивизии, вступившими в бой с партизанами, стали подразделения 4, 5, 6, 7 и 8-го полков СС, действовавшие против партизан во Франции, Польше, Югославии и Западной Украине. Согласно информации Института истории АН Украины, подразделения дивизии с осени 1943 года принимают участие в карательных операциях на юго-востоке Польши. В начале 1944 года для подавления партизанского движения из Франции в Генерал-губернаторство (район Збаража) перебрасывается 4-й полк дивизии^{[неавторитетный источник? 3280 дней]}.

Боевая группа Беерсдорф (нем. Kampfgruppe Beyersdorff)

В начале февраля 1944 года в дивизию приходит приказ сформировать боевую группу для участии в карательных операциях в дистрикте Галиция. Группа, возглавляемая командиром артиллерийского полка дивизии штандартенфюрером Беерсдорфом, в середине февраля присоединилась к 5-му полку дивизии в районе Замостья. Вскоре в дивизии была сформирована вторая боевая группа, которая была направлен в район Бродов, где уже действовал 4-й полк дивизии. Состав боевой группы был отозван в лагеря 20 марта 1944 г., в то время как 4-й и 5-й полки, находившиеся в подчинении СС и СД Генерал-губернаторства, продолжили участие в карательных операциях, в ходе которых подразделения дивизии совершили ряд военных преступлений.

«Укреплённый город» Тернополь

3-й батальон 4-го добровольческого полка дивизии «Галичина» под названием «батальон Митшерлинга» находился в составе гарнизона «укреплённого города» Тернополь (нем. Fester Platz), осада которого советскими войсками продолжалась с 23 марта по 15 апреля 1944 года. 5 апреля после продолжительного артиллерийского обстрела батальон сдался во время штурма.

Броды

См. также: Львовско-Сандомирская операция#Окружение и разгром немецкой группировки в районе Бродов

С 25 июня 1944 года дивизия была переброшена под Броды в распоряжение 13-го армейского корпуса, где заняла вторую линию обороны, находившуюся в 20 км от линии фронта. На 30 июня 1944 года дивизия насчитывала 15 299 солдат и офицеров. 13 июля 38-я и 60-я армии 1-го Украинского фронта начали наступление на стыке 13-го армейского корпуса и 1-й танковой армии в рамках Львовско-Сандомирской операции. Утром 15 июля части дивизии приняли участие в контрударе против наступавших советских войск — «СС-Галичина» с частями 13-го армейского корпуса действовала с севера, а немецкие 1-я и 8-я танковая дивизии 1-й танковой армии — с юга. Совместными ударами 2-й воздушной армии и войск 1-го Украинского фронта обе танковые дивизии были обескровлены, а контрудар к концу того же дня выдохся.

К 18 июля бродовский котёл захлопнулся. 20 июля на участке фронта, обороняемого дивизией, случилось несколько прорывов, после чего командир дивизии генерал Фрайтаг принял решение сложить с себя свои полномочия. Отставка была принята командующим генералом Артуром Гауффе, а дивизия перешла под командование генерал-майора Фрица Линдеманна. 22 июля, согласно информации Вольфа-Дитриха Гайке, из котла вместе с командиром дивизии Фрайтагом удалось вырваться не более 500 солдатам и офицерам. В месте сбора дивизии к ним присоединилось ещё 1200 не бывших в котле военнослужащих вспомогательных подразделений дивизии. Ещё незначительная часть смогла выйти с другими частями.

Анализируя ход боевых действий, командир корпусной группы С (Korpsabteilung C) генерал-майор Вольфганг Ланге негативно характеризует действия дивизии во время бродовских событий Такого же мнения о боевых качествах и командир XXXXVIII танкового корпуса, участвовавшего в сражении, Ф. В. Меллентин. Однако начальник штаба дивизии Гайке считал, что главный деморализующий фактор — применение «катюш» — влиял на дивизию не более, чем и на лучше подготовленные немецкие части. Также он отметил храбрость галичан под командованием Линдеманна и заявил, что за время боёв не было ни одного случая дезертирства.

Гайке даёт описание боевых действий дивизии под Бродами: «Во время боёв в котле и при прорыве многие украинцы показали свою отвагу. Например, всюду, где появлялись вражеские танки, украинцы подползали, чтобы поразить этих стальных монстров с близкого расстояния; известен случай, когда украинский подстаршина сознательно заплатил жизнью, чтобы уничтожить вражеский танк. Многие солдаты дивизии были награждены железными крестами за геройство, повышены в звании за отвагу … Рассматривая битву под Бродами, надо отметить, что дивизия не подвела, а, наоборот, с честью выполнила свои обязанности. Если судьба не наградила её победой – в этом вина не дивизии, а несчастливого стечения обстоятельств».

Повторное формирование началось с переброской в августе 1944 года на полигоне Нойхаммер, где находился запасной полк дивизии, насчитывавший около 7 тыс. человек на начало июля 1944. В июле от 1000 до 1300 человек было передано в 5-ю дивизию СС «Викинг» (из них живыми в дивизию «Галичина» в ноябре 1944 вернутся около 350). Для пополнения потерь немецких командных кадров в дивизию прибыло около 1 тысячи младших и средних командиров. На 20 сентября 1944 дивизия насчитывала 12 901 солдат и офицеров.

Варшавское восстание

К подавлению Варшавского восстания имеют отношение солдаты, впоследствии служившие в дивизии СС «Галичина», но само подразделение в подавлении восстания не участвовало.

Польские историки Рышард Тожецкий и Анджей Земба отметили наличие украинцев среди подразделений, участвовавших в подавлении восстания в Варшаве: это были полицейские части и отряды СС, сформированные из украинцев Галиции, и «Украинский легион самообороны» (31 Schutzmannschafts батальон СД). Впоследствии они вошли в состав дивизии СС «Галичина».

Словацкое восстание

28 сентября 1944 года боеспособные части и подразделения дивизии были переброшены для подавления Словацкого восстания (KG Beyersdorff). К середине октября 1944 туда были переброшены все части дивизии, действовавшие в составе боевых групп Виттенмайера (KG Wittenmayer) и Вильднера (KG Wildner). Части дивизии действовали совместно с бригадой Дирленвагера (которая некоторое время была подчинена дивизии) и отрядом Восточного легиона СС. 17 октября 1944 года Гиммлер изменил название дивизии на «14-ю гренадерскую дивизию Войск СС (украинскую № 1)» (14. Waffen-Grenadierdivsion der SS (Ukrainische Nr. 1). В Словакии дивизия параллельно с антипартизанскими действиями продолжала пополняться и довооружаться — в том числе за счёт захваченного у словаков вооружения. Набор добровольцев проходил уже и среди работавших в трудовых лагерях украинцев. Возросло количество дезертиров, часть из которых присоединилась к УПА.

Борьба с югославскими партизанами

В январе 1945 дивизию перебрасывают на Балканы в район Штирии и Каринтии (Крайны), где она с конца февраля ведёт борьбу с югославскими партизанами. В это же время дивизию пополняют около 600 человек из 31-го батальона полиции и СД, сформированного на базе Украинского легиона самообороны «Волынь». К началу марта 1945 дивизия с частями обеспечения и обозом насчитывала более 20 тысяч человек (самая большая по численности дивизия при Войсках СС).

Расформирование дивизии

В конце марта дивизии приходит приказ сдать всё вооружение для новосоздающихся немецких частей; но наступающие советские части, находившиеся уже в 40−50 километрах от места дислокации дивизии, не дали осуществиться этому плану. Несмотря на это, 3-4 апреля 1945 Гитлер издаёт очередной приказ о формировании на основе вооружения 14-й дивизии 10-й парашютной дивизии из отступающих из Италии немецких парашютных частей. В начале апреля с этой целью в дивизию прибывает генерал и около 1000 парашютистов. Но уже 7 апреля 1945 фронт доходит до расположения дивизии и расформирование отменяется.

Последние боевые действия на фронте

С 30 марта дивизия передаётся в распоряжение 1-го кавалерийского корпуса и с 7 апреля 1945 года задействована в оборонительных операциях в районе Фельдбах (Австрия). С середины апреля 1945 она передаётся в ведение 4-го танкового корпуса СС. За время пребывания на фронте 98 солдат дивизии дезертировало.

1-я украинская дивизия

В конце апреля 1945 в расположение дивизии прибывает Павло Шандрук — главнокомандующий Украинской национальной армии. Часть дивизии принимает новую присягу и с 24 апреля 1945 года дивизия формально получила наименование «1-я Украинская дивизия УНА (1 УД УНА)», но на картах ОКВ по состоянию на 30 апреля 1945 года она продолжает числиться под прежним названием.

Сдача в плен

5 мая 1945 представители дивизии отправляются в сторону союзников для обсуждения деталей сдачи в плен. 7 мая началось отступление частей дивизии, которое 8 мая превратилось в общее бегство частей СС с фронта. Отступающие части дивизии пошли разными путями, из-за чего меньшая часть дивизии раньше сдалась американцам, а большая часть попала в плен к англичанам. 10 мая 1945 застрелился командир дивизии бригадефюрер Фриц Фрайтаг.

Военные преступления

Из части добровольцев, не попавших в первый набор в дивизию «Галичина», по инициативе Гиммлера были созданы 4-й, 5-й, 6-й, 7-й и 8-й галицкие добровольческие полки СС (die Galizische SS-Freiwillige Regimenter). Они вооружались и получали поставки из Центрального бюро дивизии СС в кооперировании с HSSPf с Украины и Ordnungspolizei (Orpo). Эти полки были подчинены не военному, а полицейскому командованию немцев, в частности высшему руководителю СС и полиции генерал-губернаторства . В феврале 1944 года 4-й и 5-й галицкие добровольческие полки согласно приказу Гиммлера были отправлены на борьбу с советскими и польскими партизанами. Их включение в состав дивизии «Галичина» произошло в июне 1944 года.

По данным польских и украинских исторических комиссий, в феврале 1944 года 4-й добровольческий галицкий полк при содействии УПА принял участие в уничтожении польского села Гута Пеняцка, где было сожжено 172 дома и зверски уничтожено более 500 человек польского населения, включая женщин и детей. В марте ими же, при содействии отряда УПА, в доминиканском монастыре села Подкамень было уничтожено более 250 поляков.

В феврале 1944 года из военнослужащих дивизии были созданы две боевые группы, которые действовали совместно с 4-м и 5-м полком СС против советских и польских партизан. В ходе этих операций этими подразделениями был уничтожен ряд населённых пунктов, при этом погибла часть гражданского населения. Среди этих населённых пунктов Ганачев и Ганачевка, Барыш под Бучачем, Коростятин, Лозовая, Малая Березовица под Збаражем, Игровица, Плотича (Тернопольская область) и др. Также соединение участвовало в "умиротворении" польских деревень: Витсин, Паликровы, Малинска, Черницы, Ясеница Полська, Камьянка Струмилова, Будки Незнановские, Павлове и Чатках. Массовые убийства проводились и в других населённых пунктах, в частности, в деревне Забуце.

По словам Дитера Поля, существует высокая вероятность того, что солдаты из дивизии СС «Галичина» участвовали в облавах на евреев в Бродах в феврале 1944 года.

Во время пребывания в Словакии в подчинении дивизии некоторое время находилась известная своими военными преступлениями так называемая бригада СС «Дирлевангер». Подразделения дивизии совместно с этой бригадой участвовали в ряде операций против словацких партизан и поддерживающего их местного населения. Сохранилась лишь отрывочная документация о поведении военнослужащих самой дивизии при подавлении восстания; словацкий историк Ян Корчек приводит подробные данные о девяти случаях военных преступлений, известно, что при рейде на деревню Смерцаны было сожжено 80 из 120 домов и убито четверо мирных жителей, в деревне Нижна Боца - пятеро. Начальник же штаба дивизии Вольф-Дитрих Гайке писал в мемуарах об отдельных "досадных инцидентах" в отношении гражданского населения, связывая их с деятельностью бригады «Дирлевангер», а также Восточнотюркского боевого соединения^{[неавторитетный источник? 2983 дня]}.

В состав дивизии периодически попадали отдельные офицеры и военнослужащие других подразделений (в частности, добровольческих и вспомогательных батальонов, а также других отделений СС), причастные к военным преступлениям: в частности, бойцы 204-го шуцманшафт батальона до попадания в дивизию участвовали в сторожевой службе в концентрационном лагере Пустков (Pustków) около города Дембица (точное число погибших в лагере не установлено, поскольку он был ликвидирован до прихода советских войск, но после перевода батальона в дивизию).

Кроме того, после поражения под Бродами около 1 тыс. военнослужащих дивизии проходили службу в дивизии СС «Викинг», которая была замешана в военных преступлениях (при этом установить степень причастности членов «Галичины» не представляется возможным).

Послевоенные события

Украинские военнослужащие дивизии были отделены от немецких и помещены в лагерь в окрестностях Римини (Италия). Из-за вмешательства Ватикана, который рассматривал солдат дивизии как «хороших католиков и преданных антикоммунистов», их статус был изменён англичанами с «военнопленных» на «сдавшийся вражеский персонал», и они не были выданы Советскому Союзу, в отличие от большинства коллаборационистов других национальностей.

Обвинительное заключение «Международного военного трибунала по главным немецким военным преступникам» (Нюрнбергского процесса, 1945) однозначно заявляет, что физически невозможно выделить хоть какую-нибудь отдельную часть СС, по которой можно было бы достоверно установить неучастие в мероприятиях, приведших к агрессивной войне, а также в ещё большей степени в акциях, являющихся военными преступлениями и преступлениями против человечности, а также ввиду того, что эта «преступная деятельность была достаточно широко известна членам организации» и «самым логичным образом вытекала из тех принципов, на которых строилась эта организация», и объявляет поэтому преступниками «всех лиц, которые были официально приняты в члены СС, включая членов Общей СС, войск СС, соединений СС „Мёртвая голова“ и членов любого рода полицейских служб, которые были членами СС» (за исключением членов так называемых кавалерийских соединений СС и лиц, которые перестали быть членами СС до 1 сентября 1939), «которые стали членами этой организации или оставались её членами, зная, что эта организация используется для совершения действий, определяемых преступными в соответствии со статьёй 6 Устава, или тех лиц, которые были лично замешаны как члены организации в совершении подобных преступлений, исключая, однако, тех лиц, которые были призваны в данную организацию государственными органами, причём таким образом, что они не имели права выбора, а также тех лиц, которые не совершали подобных преступлений».

Однако, спустя 40 лет Канадская комиссия по военным преступникам (Комиссия Жюля Дешена), работавшая в 1985−1986 годах, признала отсутствие коллективной ответственности за военные преступления дивизии «Галичина» в целом (не рассматривая, впрочем, материалов с мест совершения таковых). На протяжении всего времени работы комиссии проходила активная кампания балтийской и украинской диаспор, призывавших не рассматривать доказательств, предоставленных странами Восточной Европы и СССР (которые, по их мнению, могли быть сфабрикованными ввиду политической целесообразности). С другой стороны, еврейская диаспора настаивала на привлечении свидетельств из Восточной Европы, утверждая, что случаи фальсификации документов или лжесвидетельств со стороны СССР и его граждан неизвестны. В конце концов 14 ноября 1985 года комиссия постановила принять к рассмотрению данные и свидетельские показания восточноевропейского происхождения и отправиться с этой целью в Европу, однако выдвинула властям стран социалистического лагеря следующие предварительные условия:

1. защита репутации посредством конфиденциальности,
2. независимые переводчики,
3. доступ к оригинальным документам,
4. доступ к данным ранее свидетельским показаниям,
5. свобода допроса свидетелей в соответствии с канадской юридической практикой,
6. видеозапись допросов свидетелей.

Согласие СССР на выдвинутые требования комиссии был получено только в июне 1986 года. Однако, в связи с этим комиссия решила, что отведённые комиссии сроки работы не оставляют ей достаточно времени для совершения соответствующих поездок и мероприятий, отказавшись таким образом от рассмотрения доказательств с места рассматриваемых событий. Это обстоятельство, а также более поздние задержки с рассмотрением дел отдельных лиц, доказательная база по которым была принята к рассмотрению как достоверная, а также ряд других фактов привели к тому, что канадское правительство было подвергнуто неоднократной критике за отсутствие ответственного подхода к делам нацистских военных преступников. Ряд канадских периодических изданий, однако, поместили после публикации выводов комиссии извинения перед ранее обвинёнными ветеранами дивизии.

Комиссия рассмотрела материалы на заявленных 774 военных преступника, а также дополнительно представленные списки на 38 и 71 имён, возможно находящихся в Канаде. В отношении 341 комиссия не нашла доказательств того, что кто-либо из них проживал или останавливался в Канаде; 21 из указанных в списке проживали в Канаде, но на момент рассмотрения дела выехали из неё, 86 умерли в Канаде; местонахождение 4 прибывших в Канаду установить не удалось. Прямых доказательств о военных преступлениях в делах 154 комиссией найдены не были. В связи с этим рассмотрение 606 дел было прекращено. В 97 делах комиссия не нашла прямых доказательств в отношении свершений военных претупений, но посчитала вероятным существования подобных доказательств в странах Восточной Европы. Решение о передаче или отказе в передаче этих дел за границу было оставлено на откуп правительству Канады. 34 дела не были рассмотрены в связи с отсутствием своевременного ответа от иностранных органов. Не были рассмотрены из-за лимита времени и дела на дополнительные 38 и 71 имён. Всего комиссия нашла видимый состав преступления лишь у 20 подозреваемых из представленного списка. К концу 1986 года Комиссия предоставила правительству Канады документы на 20 подозреваемых, со своими рекомендациями по проведению каждого дела.

Легально действовавшие объединения бывших членов СС «Галичина»

В 1949 году в американской оккупационной зоне Германии появилась Ассоциация бывших членов дивизии «Галиция» (приставка «СС» не упоминалась), которая со временем стала «Братством бывших военнослужащих первой украинской дивизии Украинской национальной армии» (Brotherhood of Veterans of the 1st Division of the Ukrainian National Army). Штаб-квартира объединения «Галицких-СС» первоначально находилась в Мюнхене (где также действовали штаб-квартира ОУН(б) и инициированного им же Антибольшевистского блока народов), после чего в 1950-х годах она переместилась в Нью-Йорк (США), а в 1960-х годах окончательно осела в Торонто (Канада). «Братство» имело свои представительства в местах компактного расселения персонала бывшей дивизии СС — Германии, Канаде, США, Аргентине и Австралии. В Великобритании ветераны дивизии основали отдельную организацию, известную как «Бывшие украинские комбатанты в Великобритании» (Ukrainian Former Combatants in Great Britain). Несмотря на существовавшие и существующие ограничения и запреты в отношении подобного рода объединений (организации СС и её производных) в ряде стран, использование имени формации — двухнедельное существование которой подтверждают только сами её члены — 1-й Дивизии УНА — позволило им действовать вполне легально и даже издавать журналы и другие публикации — так, с 1950 по 1974 год в Мюнхене вышло 140 номеров журнала «Вести Братства бывших военнослужащих 1-й Украинской дивизии УНА». В США с 1961 года выходили «Вести Комбатанта». Архивы отделения «Братства» в США доступны в Университете Миннесоты. В этих публикациях, по мнению их авторов, рассказывалась «правдивая история дивизии, никогда не воевавшей против западных союзников и никогда не участвовавшая в полицейских операциях или каких-либо действиях против гражданского населения».

Публикации о дивизии после окончания холодной войны

В конце 1990-х годов в США вышли работы сыновей членов дивизии (не историков по образованию и профессии) Майкла Ореста Логуша «Galicia Division: The Waffen-SS 14th Grenadier Division 1943−1945» (1997) и Майкла Джеймса Мельника «To Battle, The History and Formation of the 14th Waffen SS Grenadier Division» (2002). Если первая работа вышла под эгидой «Братства», то работа Мельника получила положительный отзыв от американского историка Дэвида Гланца (специализирующегося на Восточном фронте), отметившего её отличие от откровенно мифологических работ, посвящённых войскам СС, широко издаваемых различными издательствами.

14 июня 2013 года в США был разоблачён командир одного из подразделений 14-й дивизии СС Майкл Каркоц, который поселился в штате Миннесота спустя некоторое время после окончания Второй мировой войны и прожил в США более полувека. Журналисты агентства Associated Press выяснили, что 94-летний Майкл Каркоц причастен к массовым убийствам на Украине в годы Великой Отечественной войны. Согласно данным расследования, в 1949 году нацистский преступник предоставил недостоверные данные о себе, чтобы попасть в США. Ему удалось убедить представителей американских миграционных властей в том, что он не имел отношения к вооружённым силам и военизированным формированиям гитлеровской Германии. При этом он скрыл, что был не просто офицером СС, но и одним из основателей Украинской народной самообороны, а также дивизии СС «Галичина». Расследование AP заинтересовало власти ФРГ. Сам Каркоц отказался обсуждать с журналистами своё военное прошлое. Все попытки установить с ним контакт через его сына оказались безрезультатны.

Увековечивание памяти на Украине

Память дивизии увековечена в некоторых регионах Украины.

Памятник на горе Жбыр

Так, на горе Жбыр возле села Ясенов Бродовского района Львовской области на месте боёв дивизии в так называемом «Бродовском котле» в 1991 году, ещё во времена СССР, усилиями Студенческого братства Львовского мединститута, которым в то время руководил Олег Тягнибок, был установлен памятный знак военнослужащим дивизии, который, однако, через несколько дней был взорван по приказу министра обороны СССР. После этого на горе Жбыр была символическая могила с берёзовым крестом, пока 20 июля 2008 года не состоялось торжественное открытие нового памятника военнослужащим дивизии, погибшим в Бродовском котле. В открытии восстановленного памятника активное участие приняло ВО «Свобода», члены которого также входили в состав оргкомитета по сооружению памятника. В торжествах приняли участие председатель ВО «Свобода» Олег Тягнибок, заместитель председателя Олег Панькевич и председатель Львовской областной организации ВО «Свобода» Ирина Сех.

Мемориальное кладбище в селе Червоное

В июле 1994 года Галицким братством бывших военнослужащих дивизии при активном содействии других националистических организаций Украины и эмигрантского движения ветеранов дивизии было создано Мемориальное кладбище воинов дивизии СС «Галичина» в селе Червоное Золочевского района Львовской области.

Кладбище невозможно не заметить. Расположено оно на обочине трассы Львов—Тернополь между селами Червоное и Ясеновцы на Золочевщине неподалёку от места, где происходил прорыв дивизии «Галичина» из окружения и в бою полегло много воинов. На кладбище перезахоронены более 250 останков павших в боях под Бродами, построена церковь-часовня, освящённая в июле 1997 года, в стены которой вмонтированы четыре мемориальные доски.

По обе стороны от часовни симметрично установлены ряды одинаковых крестов как на индивидуальных, так и на коллективных захоронениях воинов.

Работа по обустройству кладбища, оформлению могил и перезахоронению воинов постоянно продолжается. Тем, кто пал в бою, родня может поставить памятные кресты. По состоянию на 2011 год на кладбище было установлено уже более 500 крестов.

Также на кладбище перезахоронены найденные в общих могилах останки немецких и советских воинов.

Мемориал на Лычаковском кладбище

• 06946 Lviv. UNA-Galizien memorial (Ukraine), 2011.jpg

  Надгробия мемориала (2011)

• 06948 Lviv. UNA-Galizien memorial (Ukraine), 2011.jpg

  Общий вид мемориала (2011)

• The Monument of the SS-Galicia in Lviv Ukraine.jpg

  Члены движения Пласт у монумента солдатам дивизии CC «Галичина» (2008)

Во Львове на Лычаковском кладбище, также стараниями националистических организаций Украины при содействии эмигрантского ветеранского движения, оборудован мемориал похороненным военнослужащим Украинской национальной армии, в том числе солдатам дивизии CC «Галичина». В частности, на территории мемориала при особом попечении ветерана дивизии, общественного деятеля эмигрантского ветеранского движения и движения Пласт Юрия Ференцевича (который принимал самое активное участие в создании мемориалов на горе Жбыр и у села Червоное), был установлен монумент дивизии CC «Галичина».

Иные способы увековечивания памяти

В некоторых городах есть улицы, названные в честь дивизии, например:

• в Ивано-Франковске улица «Украинской Дивизии»;
• в Тернополе улица «Воинов дивизии “Галичина”».

В 2008 году ВО «Свобода» обратилась к президенту Украины с требованием инициировать объективное изучение и освещение событий Второй мировой войны, в частности, связанных с деятельностью дивизии «Галичина», а также на государственном уровне признать военнослужащих «1-й украинской дивизии Украинской Национальной Армии» (как называлась дивизия с 24 апреля 1945 года) борцами за свободу Украины. Заявление к президенту с таким обращением зачитал на одной из сессий Львовского областного совета депутат, заместитель председателя ВО «Свобода» Олег Панькевич. Также ВО «Свобода» планировало внести вопрос о подобном обращении к президенту в повестку дня сессии Львовского областного совета.

В апреле 2009 года, к очередной годовщине создания дивизии, всеукраинское объединение «Свобода» выпустило плакат «Достояние Нации. Они сражались за Украину. Дивизия Галичина» с изображением эмблемы галицкой дивизии войск СС (слово «СС» на плакате опущено). Плакат был размещён с разрешения Львовского горсовета на рекламных стендах по всему городу Львову как социальная реклама, что вызвало неоднозначную реакцию населения. В ответ на это ко Дню Победы в Запорожье местные активисты ответили рекламными плакатами и билбордами «Мы разгромили дивизию СС Галичина», которые внешне являются переделкой плаката «Бит на линии Маннергейма».

Украинскими националистами ежегодно проводятся памятные мероприятия, приуроченные ко дню создания дивизии или дню вступления её в бой.

Так, во Львове ежегодно 28 апреля в годовщину создания дивизии проводится специальный марш или, как его широко называют из-за того, что большинство его участников по традиции одеваются в вышитые украинские рубахи, «Парад вышиванок», являющися своеобразной реконструкцией состоявшегося 28 апреля 1943 года парада во Львове в честь празднования провозглашения акта о создании стрелковой дивизии CC «Галиция», многие участники которого также были одеты в вышитые украинские рубахи.

А 19 июля 2009 года во Львовской области было торжественно отпраздновано 65-летие с момента боевого крещения дивизии СС «Галичина». В ходе празднования состоялась военно-историческая реконструкции боёв дивизии в так называемом «Бродовском котле» под названием «Прорыв из окружения». Участники торжеств провели церемонию перезахоронения бойцов «Галичины». Присутствовали и ветераны дивизии. Мероприятия продолжили возложение цветов к памятнику воинам дивизии на горе Жбыр, молебен, вече-реквием и концерт «памяти украинцев, погибших во Второй мировой войне», в ходе которого принимали участие коллективы Бродовского района, атакже певец Роман Ковальчук. (Кстати, в репертуаре Ковальчука есть песня, посвящённая дивизии.)

28 апреля 2013 года в Кривом Роге (Днепропетровская область) прошёл первый на востоке Украины марш в честь дивизии СС «Галичина» по случаю 70-летия со дня её создания, организаторами и участниками которого были активисты Украинской народной партии, Народного руха Украины, Конгресса украинских националистов и других общественных организаций. По словам местного представителя УНП Ковбасюка, их задача «была развеять миф о том, что „Галичина“ — это некое нацистское, гитлеровское формирование.».

Западноукраинские футбольные болельщики часто во время футбольных матчей украинских команд (как местных, так и национальной сборной), а также во время массовых маршей, проводившихся до или после матчей, демонстрировали нацистскую символику, в том числе, символику дивизии СС «Галичина». Они также предпринимали показательные акции, посвящённые непосредственно дивизии. Так, 28 апреля 2013 года болельщики ФК «Карпаты», многие из которых пришли на стадион в «вышиванках», во время игры с ФК «Заря» демонстрировали на трибунах стадиона во Львове ряд баннеров и множество транспарантов, посвящённых 70-летнему юбилею дивизии.

Однако, в 2014 году во время волнений на востоке Украины, организация украинских националистов в солидарность с жителями восточных областей Украины сообщила об отмене каких-либо мероприятий в честь дивизии в 2014 году, а также призвала жителей Львова не провоцировать раскол в обществеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Просили об отмене в этом году мероприятий по случаю годовщины создания дивизии СС «Галичина» и ветераны самой дивизии, чтобы «не дать Москве шанса показать Украине, по которой маршируют „бендер-фашисты“ с нацистскими приветствиями и символикой».

Призывали к отмене марша львовский горсовет, облгосадминистрация и правоохранительные органы, а также «ветераны национально-патриотического освободительного движения». Как заявлял накануне акции руководитель Самообороны Львовской области Валерий Веремчук: «Это могут истолковать как проявление нацизма, и пропагандисты будут сравнивать львовян с фашистами… Это сценарий, в котором заинтересованы российские спецслужбы. Мы не имеем права поддаваться на это…». Несмотря на это, «„независимые“ националисты таки провели вечером 27 апреля „Марш величия духа“ по случаю очередной годовщины основания дивизии СС „Галичина“». Как спокойно объяснил журналистам один из активистов организации марша Виталий: «Мы понимаем, что стоим на грани вооружённого конфликта, но должны поддержать дух украинского патриотизма…».

В ходе марша активисты планировали развернуть баннер с Небесной сотней. Однако, родственники погибших во время протестов в Киеве не дали этого сделать, т. к.: «Герои Майдана не имеют отношения к дивизии СС „Галичина“». «Марш величия духа» (или «парад вышиванок») охраняли две сотни милиционеров, сотрудников СБУ и бойцов самообороны, которые следили, чтобы не было провокаций, свастик и «зигов». Однако, несмотря на это, участники марша несли гербы с эмблемой дивизии СС «Галичина», у некоторых были татуировки с этим символом.

В ходе марша некоторые жители Львова выражали неудовольствие организаторам акции, вызывая заминки в движении колонны: «Что же вы делаете! Зачем провоцируете Россию, помогаете ей придумывать о нас небылицы, пугаете жителей юго-восточных областей Украины?! Одумайтесь!»

Возможно поэтому, а также из-за связанного с шествием ажиотажа марш было решено в этом году сократить. «Мы не захотели, чтобы нас обвинили в провокациях и расколе страны», — объяснил один из участников парада. Марш продолжался всего около пятнадцати минут, за которые участники прошли около полукилометра от монумента Степана Бандеры до памятника жертвам коммунистического режима (до центра города марш не дошёл, — в предыдущие четыре года аналогичные парады заканчивались массовым вече возле памятника Шевченко). Далее участники марша проследовали на трамвае до Лычаковского кладбища, «к мемориалу, где похоронены украинские воины».

Другие названия

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Галицийская стрелковая дивизия СС (Galizische SS-Schützendivision) (май 1943) — название при наборе добровольцев
• добровольческая дивизия СС «Галичина» (SS-Freiwilligen-Division Galizien) (30 июня 1943 − май 1944)
• 14-я галицийская добровольческая дивизия СС (14. Galizische SS-Freiwilligen-Division) (июнь 1944 − 27 июня 1944)
• 14-я гренадерская дивизия СС (1-я галицийская) (14. Waffen-Grenadier-Division der SS (galizische Nr.1)) (27 июня − 12 ноября 1944)
• 14-я гренадерская дивизия СС (1-я украинская) (14. Waffen-Grenadier-Division der SS (ukrainische Nr. 1)) (12 ноября 1944 − 25 апреля 1945)
• 14-я гренадерская дивизия СС (1-я украинская дивизия Украинской Национальной Армии) (25 апреля − 8 мая 1945)

Командиры

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• 30 июня − 20 ноября 1943 группенфюрер СС Вальтер Шимана
• 20 ноября 1943 − 22 апреля 1944 Оберфюрер СС Фриц Фрейтаг
• 22 апреля − июль 1944 бригадефюрер СС Сильвестер Штадлер
• июль − 5 сентября 1944 бригадефюрер СС Николаус Хейманн
• 5 сентября 1944 − 24 апреля 1945 бригадефюрер СС и генерал-майор Войск СС Фриц Фрейтаг
• 24 апреля − 8 мая 1945 генерал УНА Павло Шандрук

Командиры штандартов (полков)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Командир 29-го гренадерского штандарта Войск СС (1-го галицийского полка) штандартенфюрер CC Фридрих Дерн
• Командир 30-го гренадерского штандарта Войск СС (2-го галицийского полка) штандартенфюрер CC Ганс Отто Форштройтер
• Командиры 31-го гренадерского штандарта Войск СС (3-го галицийского полка):
  • оберштурмбаннфюрер CC Франц Бинц (1943 − июнь 1944);
  • оберштурмбаннфюрер CC Пауль Хермс (июнь 1944 − 23 сентября 1944);
  • штандартенфюрер CC Рудольф Паннир (сентябрь 1944 − 9 апреля 1945).

Организация

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

SS-Freiwilligen Division «Galizien» (июль 1943 − май 1944)

Штаб дивизии

• 1 добровольческий полк СС (нем.  SS-Freiwilligen Regiment 1 )
• 2 добровольческий полк СС (нем.  SS-Freiwilligen Regiment 2 )
• 3 добровольческий полк СС (нем.  SS-Freiwilligen Regiment 3 )
• 4 добровольческий полк СС (нем.  Galizisches SS Freiwilligen Regiment 4 (Polizei) )
• 5 добровольческий полк СС (нем.  Galizisches SS Freiwilligen Regiment 5 (Polizei) )
• 6 добровольческий полк СС (нем.  Galizisches SS Freiwilligen Regiment 6 (Polizei) )
• 7 добровольческий полк СС (нем.  Galizisches SS Freiwilligen Regiment 7 (Polizei) )
• 8 добровольческий полк СС (нем.  Galizisches SS Freiwilligen Regiment 8 (Polizei) )
  • велосипедный батальон СС (нем. SS-Radfahr-Bataillon )
  • противотанковый дивизион СС (нем. SS-Panzerjäger Abteilung )
• артиллерийский полк СС (нем. SS- Artillerie Regiment )
  • зенитный дивизион СС (нем. SS-Flak-Abteilung )
  • сапёрный батальон СС (нем. SS-Pionier-Bataillon )
  • батальон связи СС (нем. SS-Nachrichten-Abteilung )

14 SS-Freiwilligen Grenadier Division «Galizien» (июнь 1944)

Штаб дивизии

• 29-й добровольческий гренадерский полк СС (нем.  SS-Freiwilligen-Grenadier Regiment 29 )
• 30-й добровольческий гренадерский полк СС (нем.  SS-Freiwilligen-Grenadier Regiment 30 )
• 31-й добровольческий гренадерский полк СС (нем.  SS-Freiwilligen-Grenadier Regiment 31)
  • 14-й стрелковый -батальон СС (нем.  SS-Fusilier -Bataillon 14)
  • 14 зенитный дивизион СС (нем. SS-Flak-Abteilung 14)
• 14 артиллерийский полк СС (нем. SS- Artillerie Regiment 14)
  • I−IV дивизионы (1−12 батереи) (нем. I-IV-Abteilung mit 1-12 batarie)
  • 14 сапёрный батальон СС (нем. SS-Pionier-Bataillon 14)
  • 14 батальон связи СС (нем. SS-Nachrichten-Abteilung 14)
  • запасный батальон СС (нем. SS-Feldersatz-Bataillon )
• 14-й артиллерийский полк СС (нем. Waffen-Artillerie Regiment der SS 14)
  • 14-й зенитный батальон СС (нем. SS-Freiwilligen-Flak-Abteilung 14)
  • 14-й батальон связи СС (нем. Waffen-Nachrichten-Abteilung der SS 14)
  • 14-й велосипедный батальон СС (нем. SS-Radfahr-Bataillon 14)
  • 14-й сапёрный батальон СС (нем. Waffen-Pionier-Bataillon der SS 14)
    • снабжение и обозы (нем. Nachschub-Truppen )
    • администрация(нем. Verwaltungs-Truppen )
    • санитарные и части обеспечения (нем. Sanitats-und Versorgungs Truppen )

14. Waffen-Grenadier-Division der SS (galizische Nr. 1)) — до ноября 1944

• 29-й гренадерский полк СС (галицийский Нр.1) (нем.  Waffen-Grenadier Regiment der SS 29 )
• 30-й гренадерский полк СС (галицийский Нр.2) (нем.  Waffen-Grenadier Regiment der SS 30)
• 31-й гренадерский полк СС (галицийский Нр.3) (нем.  Waffen--Grenadier Regiment der SS 31)

• 14-й артиллерийский полк СС (нем. Waffen-Artillerie Regiment der SS 14)
  • 14-й стрелковый -батальон СС (нем.  SS-Freiwilligen -Bataillon 14)
  • 14-й зенитный батальон СС (нем. SS-Freiwilligen-Flak-Abteilung 14)
  • 14-й батальон связи СС (нем. Waffen-Nachrichten-Abteilung der SS 14)
  • 14-й велосипедный батальон СС (нем. SS-Radfahr-Bataillon 14)
  • 14-й сапёрный батальон СС (нем. Waffen-Pionier-Bataillon der SS 14)

• • • 14-я противотанковая рота СС (нем. SS-Freiwilligen-Panzerjäger-Kompanie 14)
  • 14-й санитарный батальон СС (нем. SS-Sanitäts-Abteilung 14)
  • 14-й запасный батальон СС (нем. SS-Feldersatz-Bataillon 14)
    • 14-я ветеринарная рота СС (нем. SS-Veterinär-Kompanie 14)
• Войска снабжения дивизии СС 14: (нем. SS-Versorgungs-Kompanie 14)
  • 14-й батальон полевого резерва СС (нем. SS-Feldersatz-Bataillon 14)
  • 14-й хозяйственный батальон СС (нем. )
    • 14-я дивизионная организация снабжения СС (нем. SS-Division-Nachschubtruppen 14)
      • 14-я полевая почта СС (нем. SS-Feldpostamt 14)
      • 14-й взвод военных корреспондентов СС (нем. SS-Kriegsberichter-Zug 14)
      • 14-й взвод полевой жандармерии СС (нем. SS-Feldgendarmerie-Trupp 14)

Литература

• Сціборський Микола. Націократія — Париж, 1935.
• Сайерс М. И., Кан А. Тайная война против Америки — Нью-Йорк, 1942.
• Михайлюк Богдан. «Бунт Бандери», на чужині — 1950.
• Меллентин Ф. В. [militera.lib.ru/h/mellenthin/index.html Танковые сражения 1939−1945 гг.: Боевое применение танков во Второй мировой войне] = F. W. von Mellenthin. Panzer battles 1939−1945: A study of the employment of armour in the second world war. — 2nd edition, enlarged. — London, 1956 / Сокр. перев. с англ. П. Н. Видуэцкого и В. И. Саввина. Под ред. Героя Советского Союза генерал-лейтенанта танковых войск А. П. Панфилова. — М.: «Иностранная литература», 1957. — 304 с.
• ♦ [lib.galiciadivision.org.ua/heike/index.html Гайке Вольф-Дітріх. Українська Дивізія «Галичина» / За редакцією Володимира Кубійовича. Переклад з німецької мови Романа Колісника. Накладом Братства кол. Вояків 1-ої УД УНА. — Торонто–Париж–Мюнхен: Kiev Printers Ltd., 860 Richmond St. W., Toronto 3, Ontario, Canada, 1970. — (Записки Наукового Товариства ім. Шевченка: Том 188.)] : [укр.] = С сокр. по ср. с ориг. изданием: «Sie wollten die Freiheit. Geschichte der Aufstellung und des Einsatzes (1943−1945)» (см. ниже) = (Первоначальный заголовок рукописи «Sie wollten die Freiheit» / «Они хотели свободы») [нем.] [web.archive.org/web/20131020085509/lib.galiciadivision.com/heike/ Архивировано] из первоисточника 20.10.2013.
  ♦ Heike Wolf-Dietrich. Ukrainische Division «Galizien». Geschichte der Aufstellung und des Einsatzes (1943−1945). — Toronto: Kiev Printers Ltd., 1970. (нем.)
  ♦ Heike Wolf-Dietrich. Sie wollten die Freiheit. Die Geschichte der Ukrainischen Division 1943–1945 — Dorheim/H.: Podzun Verlag. — 1973. (нем.)
  ♦ Heike Wolf-Dietrich. The Ukrainian division «Galicia», 1943−45 : a memoir — Shevchenko Scientific Society. — 1988. — 160 p. — ISBN 978-0969023944. (англ.).</span>
• Герен Аллен. Серый генерал — М.: Прогресс, 1971.
• Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма — М.: Наука, 1971.
• Замлинский В. А. Тавровані презирством народу — К.: Изд. полит. литературы, 1974. (укр.)
• Чередниченко В. П. Анатомия измены — К., 1976.
• Побігущий Євген. Мозаїка моїх споминів (укр.)(недоступная ссылка — история, копия):
  ♦ Впервые: Мюнхен−Лондон, 1982.
  ♦ Івано-Франківськ: «Лілея-НВ», 2002.
• Боффа Джузеппе История Советского Союза. − В 2-х томах. — М., 1990.
• Масловський В. И. З ким і проти кого воювали українські націоналісти в роки другої світової війни — М.. — 1999. (укр.)
• Шевчук В. М. Мёртвые предостерегают живых (Злодеяния ОУН−УПА против украинского народа) // Журнал «Марксизм и современность», 1999. — № 1−2.
• Ткачук А. В. «Перед судом истории» — К., 2000.
• Боляновський, Андрій. [chtyvo.org.ua/authors/Bolianovskyi_Andrii/Dyvizia_Halychyna_Istoria/ Дивізія «Галичина». Історія]. — Львів: Львівський національний університет імені Івана Франка, 2000. — ISBN 966-02-1635-1. (укр.)
• Офіцинський, Василь. [exlibris.org.ua/distrikt/ «Дистрикт Галичина (1941−1944)». Iсторико-політичний нарис]. — Ужгород: «Ґражда», 2001. (укр.)
• Без срока давности: Коллективная монография / Под ред. Войцеховского А. А. и Ткаченко Г. С. — Харьков, 2001.
• ♦Федоровский Ю. Кульбиты графа Шептицкого. Штрихи к портрету нового святого // «Донецкий кряж-плюс» 26 июля−1 августа 2001. — № 415.
  ♦ [bratyaslaviane.narod.ru/2001/34/i34-01-0-r.html Федоровский Ю. Штрихи к портрету нового святого] // [bratyaslaviane.narod.ru/2001/34/i34-01-r.html Сайт газеты «Братья Славяне» (bratyaslaviane.narod.ru) 27 сентября 2001. — Интернет-выпуск № 34/2001].
• Украинский национализм в документах — Торонто, 2002.
• «Документы изобличают»: Сборник документов и материалов о сотрудничестве украинских националистов со спецслужбами фашистской Германии — К., 2004.
• Войцеховский А. А., Ткаченко Г. С. Украинский фашизм. Теория и практика украинского (галицийского) национализма в документах и фактах. — К.: «Солюкс», 2004. — 178 с.
• Дзьобак В. В. та iн. [web.archive.org/web/20130729053958/history.org.ua/?litera&kat=5&id=2032 Організація українських націоналістів і Українська повстанська армія: Історичні нариси] / Національна академія наук України; Інститут історії України / Відп. ред. Кульчицький С. В. — К.: Наукова думка, 2005. — 496 с. — ISBN 966-00-0440-0. (укр.) — Итоговая публикация наработок рабочей группы историков, созданной при правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА.

• Без права на реабилитацию: Сборник публикаций и документов, раскрывающих антинародную фашистскую сущность украинского национализма и его апологетов. — В 2-х кн. / Киевское историческое общество, Организация ветеранов Украины, Международный украинский союз участников войны. — К., 2006. — ISBN 5-00-000430-2. — [www.ukrstor.com/ukrstor/bezprava-kniga1.html Кн. I] — 92 с.; [www.ukrstor.com/ukrstor/bezprava-kniga2.html Кн. II] — 88 с.
• Рипли Тим. История войск СС. 1925−1945. — М.: Центрполиграф, 2009. — ISBN 978-5-9524-4072-2.
• [www.telenir.net/voennaja_istorija/14_ja_grenaderskaja_divizija_ss_galicija/index.php Бегляр Наврузов. 14-я гренадерская дивизия СС «Галиция»] — М.: «Вече», 2010. — 320 с. — (Враги и союзники) — ISBN 978-5-9533-4058-8.

• Dmytryshyn, Basil. The Nazis and the SS Volunteer Division "Galicia" // American Slavic and East European Review. — Vol. 15. — No. 1 (February 1956). — P. 1−10.
• Dalin. German Rule in Russia 1941−1945 — Лондон, 1957.
• Armstrong J.A. Ukrainian Nationalism — Нью-Йорк, 1963.
• Klietmann K. G. Die Waffen SS; eine Dokumentation Osnabruck Der Freiwillige. — 1965.
• Brockdorf W. Gekeim. Kommandos des Zweiten Weltkriege — Мюнхен, 1967.
• Forzecki R. Kwestia ukrainska w polityce III Rzeci (1933−1945) — Варшава, 1972.
• Pruss Edward. Herosi spod snakutrysuba — Варшава, 1985.
• Dmytryshyn, Basil. [chtyvo.org.ua/authors/Basil_Dmytryshyn/The_SS_division_Galicia_Its_genesis_training_deployment/ The SS division ‘Galicia’: Its genesis, training, deployment] // Nationalities Papers: The Journal of Nationalism and Ethnicity. — Vol. 21. — No. 2 (Fall 1993). — P. 53−73.
• Michaelis Rolf. Die Grenadier-Divisionen der Waffen-SS — Эрланген, 1994. — ISBN 3-930849-04-6 — C. 5−4.
• «Integralny nationalism ukrainsk і jako odmina faszysm» — Торонто, 1998.
• Simpson Kristopher. Blowback — Нью-Йорк, 1998.
• Müller, Norman. Wehrmacht und Okkupation.
• Margolian, Howard. Unauthorized Entry: The Truth about War Criminals in Canada, 1946−1956. — Toronto: University of Toronto Press, 2000. — ISBN 0-8020-4277-5.
• Littmann Sol. «Pure Soldiers or Sinister Legion. The Ukrainian 14th Waffen-SS Division» — Монреаль, 2003. — ISBN 1-55164-218-2.
• Michaelis, Rolf. [www.buchfreund.de/Die-Waffen-SS-Dokumentation-ueber-die-personelle-Zusammensetzung-und-dem-Einsatz-der-Waffen-SS-Mythos-und-Wirklichkeit-Michaelis-Rolf-9783930849369,44583311-buch Die Waffen-SS: Mythos und Wirklichkeit. Dokumentation über die personelle Zusammensetzung und dem Einsatz der Waffen-SS]. — Berlin: Michaelis Verlag, 2006. — 353 с. — ISBN 978-3-930849-36-9.
• Rudling, Per Anders. [www.academia.edu/1908894/_They_Defended_Ukraine_The_14._Waffen-Grenadier-Division_der_SS_Galizische_Nr._1_Revisited_The_Journal_of_Slavic_Military_Studies_25_3_2012_329-368 'They Defended Ukraine': The 14. Waffen-Grenadier-Division der SS (Galizische Nr. 1) Revisited] // The Journal of Slavic Military Studies. — Vol. 25. — No. 3 (Fall 2012). — P. 329−368..
• Rudling, Per Anders. [www.academia.edu/2763263/_The_Honor_They_So_Clearly_Deserve_Legitimizing_the_Waffen-SS_Galizien_The_Journal_of_Slavic_Military_Studies_26_1_2013_114-137 'The Honor They So Clearly Deserve': Legitimizing the Waffen-SS Galizien] // The Journal of Slavic Military Studies. — Vol. 26. — No. 1 (Winter 2013). — P. 114−137.

Ссылки

• Prepared by: Grant Purves. Parliamentary Political and Social Affairs Division: [www.parl.gc.ca/Content/LOP/researchpublications/873-e.htm War Criminals: The Deschênes Commission (87-3e)] (англ.). — Library of Parliament. Parliamentary Information and Research Service. // Parliament of Canada website (www.parl.gc.ca) (16 October 1998). — Публично доступные материалы комиссии Дешена в электронной библиотеке парламента Канады. Проверено 15 июня 2013. [www.webcitation.org/65p9SyFTH Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
• Roman Krokhmaliuk. [www.encyclopediaofukraine.com/display.asp?linkpath=pages\D\I\DivisionGalizien.htm Division Galizien] (англ.). Encyclopedia of Ukraine, vol. 1. Canadian Institute of Ukrainian Studies. (1984). Проверено 8 октября 2013.
• en:Jules Deschênes
• en:Deschênes Commission
• [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/GrenadierdivisionenSS/14GDSS.htm 14. Waffen-Grenadier-Division der SS (galizische Nr.1)] на lexikon-der-wehrmacht.de
• [www.axishistory.com/index.php?id=1959/ 14. Waffen-Grenadier-Division der SS (galizische Nr.1)] на axishistory.com
• [www.galiciadivision.com/main/ Сайт Дивизии «Галичина»] [web.archive.org/web/20100809081037/www.galiciadivision.com/main/ (архив)].
• [www.youtube.com/watch?v=ewAMKpOdyP8&feature=related Марш дивизии «Дивизия, гей ридна мати…» на youtube.com]
• [mcstrick.livejournal.com/1067560.html Агитационные плакаты дивизии]
• Агентство стратегических исследований [sd.net.ua/2007/08/16/ss_galichina_grazhdanskaja_vojjna_19411945.html СС «Галичина»: Гражданская война 1941−1945]  (укр.)
• [www.heidelager.com/ Информация об учебном лагере СС Гейдлягер/Дебница]
• [obd-memorial-ukrainian.blogspot.com/ интернет-музей «Украинский Мемориал»]

См. также

• Украинский коллаборационизм во Второй мировой войне

Отрывок, характеризующий Дивизия СС «Галичина»

– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.