Барон Браунлоу

Барон Браунлоу из Белтона в графстве Линкольншир — наследственный титул в системе Пэрства Великобритании.

История

Титул барона Браунлоу был создан 20 мая 1776 года для сэра Браунлоу Каст, 4-го баронета (1744—1808). Семейство Каст происходит от en:Ричарда Каста (1622—1700), который представлял в парламенте Линкольншир (1653) и Стамфорд (1679—1685). В 1677 году для него был создан титул баронета из Стамфорда в графстве Линкольншир. Его преемником стал его внук, сэр Ричард Каст, 2-й баронет (1680—1734). Он женился на Энн Браунлоу, дочери сэра Уильяма Браунлоу, 4-го баронета из Хамби (1665—1701), и сестре Джона Браунлоу, 1-го виконта Тирконнела, 5-го баронета из Хамби (1690—1754).

Сын второго баронета, сэр Джон Каст, 3-й баронет (1718—1770), заседал в в Палате общин от Грантема (1743—1770) и занимал пост спикера Палаты общин (1761—1770). В 1754 году после смерти своего дяди по материнской линии, лорда Тирконнела, Джон каст унаследовал поместья рода Браунлоу. Его сын, сэр Браунлоу Каст, 4-й баронет (1744—1808), представлял в парламенте Илчестер (1766—1774) и Грантем (1774—1776). В 1776 году он был возведен в звание пэра как барон Браунлоу из Белтона в графстве Линкольншир, главным образом, в знак признания заслуг его отца. Его преемником стал его сын, Джон Каст, 2-й барон Браунлоу (1779—1853). Он заседал в Палате общин от Клайтеро (1802—1807) и служил в качестве лорда-лейтенанта Линкольншира (1809—1852). В 1815 году для него были созданы титулы виконта Алфорда в графстве Линкольншир и графа Браунлоу в Пэрстве Соединенного Королевства. В 1810 году лорд Браунлоу женился на Софье Хьюм (1788—1814), дочери сэра Абрахама Хьюма, 2-го баронета из Уормлибери, и леди Амелии Эгертон, правнучке Джона Эгертона, 3-го графа Бриджуотера.

После его смерти титулы унаследовал его внук, Джон Уильям Спенсер Браунлоу Эгертон-Каст, 2-й граф Браунлоу (1842—1867), сын Джона Эгертона, виконта Алфорда (1812—1851). В 1853 году по королевской лицензии он принял фамилию «Эгертон» вместо фамилии «Каст», но в 1863 году стал носить двойную фамилию «Эгертон-Каст». Смена фамилии была вызвана тем, что после смерти своего родича Джон Эгертона, 7-го графа Бриджуотера, граф Браунлоу смог унаследовать поместья графов Бриджуотер. Тем не менее, он умер молодым, и его сменил его младший брат, Адельберт Веллингтон Браунлоу-Каст, 3-й граф Браунлоу (1844—1921). Он был консервативным политиком и кратко представлял Северный Шропшир в Палате общин (1866—1867). Лорд Браунлоу занимал должности парламентского секретаря совета местного самоуправления (1885—1886), генерального казначея (1887—1889) и заместителя военного министра (1889—1892), а также на протяжении более пятидесяти лет являлся лордом-лейтенантом Линкольншира (1867—1921). В 1921 году после его смерти титулы графа Браунлоу и виконта Алфорда прервались.

Его преемником стал его родственник, Адельберт Солсбери Коккейн-Каст, 5-й барон Браунлоу и 8-й баронет (1867—1927). Он был младшим сыном Генри Коккейна-Каста, старшего сына преподобного Генри Каста, младшего сына первого барона Браунлоу. Его сын, Перегрин Фрэнсис Адельберт Каст, 6-й барон Браунлоу (1899—1978), занимал посты лорда в ожидании принца Уэльского (позже короля Эдуарда VIII), мэра Грантема, личного парламентского секретаря министра авиационной промышленности лорда Бивербрука (1940—1941) и лорда-лейтенанта Линкольншира (1936—1950). По состоянию на 2013 год носителем титула являлся его сын, Эдвард Джон Перегрин Каст, 7-й барон Браунлоу (род. 1936), который стал преемником своего отца в 1978 году.

Также известны несколько членов семьи Каст. Перегрин Каст (1791—1873) и Уильям Каст (1787—1845), младшие сыновья первого барона Браунлоу, оба были депутатами Палаты общин. Перегрин Каст заседал в парламенте от Нонитона (1818—1826) и Клайтеро (1826—1832), а Уильям Каст представлял в Палате общин Линкольншир (1816—1818) и Клайтеро (1818—1822). Сын Уильяма Артур Пюри-Каст (1828—1916), был деканом Йорка (1880—1916). Эдвард Каст (1794—1878), младший сын 1-го барона Браунлоу, был военным и политиком. Он заседал в Палате общин от Грантема (1818—1826) и Лостуитиела (1826—1832), занимал посты помощника мастера церемоний (1845—1847) и мастера церемоний (1847—1876). В 1876 году для него был создан титул баронета из Лисоу Касла.

Семейная резиденция — Бельтон-хаус в Белтоне, недалеко от города Грантем в графстве Линкольншир.

Баронеты Каст из Стэмфорда (1677)

• 1677—1700: Сэр Ричард Каст, 1-й баронет (23 июня 1622 — 30 августа 1700), сын Сэмюэла Каста (ум. 1662/1663)
• 1700—1734: Сэр Ричард Каст, 2-й баронет (30 октября 1680 — 25 июля 1734), сын сэра Пури Каста (ок. 1655—1698), внук 1-го баронета
• 1734—1770: Сэр Джон Каст, 3-й баронет (29 августа 1718 — 24 января 1770), второй сын предыдущего
• 1770—1807: Сэр Браунлоу Каст, 4-й баронет (3 декабря 1744 — 25 декабря 1807), единственный сын предыдущего, барон Браунлоу с 1776 года.

Бароны Браунлоу (1776)

• 1776—1807: Браунлоу Каст, 1-й барон Браунлоу (3 декабря 1744 — 25 декабря 1807), единственный сын сэра Джона Каста, 3-го баронета
• 1807—1853: Джон Каст, 2-й барон Браунлоу (19 июня 1779 — 15 сентября 1853), старший сын предыдущего от второго брака, граф Браунлоу с 1815 года.

Графы Браунлоу (1815)

• 1815—1853: Джон Каст, 1-й граф Браунлоу (19 июня 1779 — 15 сентября 1853), старший сын Браунлоу Каста, 1-го барона Браунлоу
  • Джон Хьюм Эгертон, виконт Алфорд (16 октября 1812 — 3 января 1851), старший сын предыдущего от первого брака
• 1853—1867: Джон Уильям Спенсер Браунлоу Эгертон-Каст, 2-й граф Браунлоу (28 марта 1842 — 20 февраля 1867), старший сын предыдущего
• 1867—1921: Адельберт Веллингтон Браунлоу Хьюм-Каст, 3-й граф Браунлоу (19 августа 1844 — 17 марта 1921), младший брат предыдущего.

Бароны Браунлоу (продолжение креации 1776 года)

• 1921—1927: Адельберт Солсбери Коккейн-Каст, 5-й барон Браунлоу (14 сентября 1867 — 19 апреля 1927), младший сын Фрэнсиса Коккейна-Каста (1819—1884), внук преподобного достопочтенного Генри Коккейна Каста (1780—1861), второго сына 1-го барона Браунлоу от второго брака
• 1927—1978: Перегрин Фрэнсис Адельберт Каст, 6-й барон Браунлоу (27 ареля 1899 — 28 июля 1978), единственный сын предыдущего
• 1978 — настоящее время: Эдвард Джон Перегрин Каст, 7-й барон Браунлоу (род. 25 марта 1936), второй сын предыдущего
  • Наследник титула: достопочтенный Перегрин Эдвард Квинтин Каст (род. 9 июля 1974), единственный сын предыдущего.

См. также

• Баронеты Каст из Лисоу Касла
• Виконт Тирконнел
• Граф Бриджуотер

Ссылки

• Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). — N. Y.: St Martin’s Press, 1990
• [www.leighrayment.com Leigh Rayment’s Peerage Page]
• [www.thepeerage.com thepeerage.com]

Отрывок, характеризующий Барон Браунлоу

«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.