Барон О’Хэган

Барон О’Хаган из Tullahogue в графстве Тирон — наследственный титул в системе Пэрства Соединённого королевства. Он был создан 14 июня 1870 года для ирландского адвоката и судьи, сэра Томаса О’Хагана (1812—1885). Он заседал в Палате общин Великобритании от Трали (1863—1865), занимал должности генерального солиситора Ирландии (1860—1861), Attorney-General for Ireland|генерального атторнея Ирландии (1861—1865) и лорда-канцлера Ирландии (1868—1874, 1880—1881). Его младший сын, Морис Герберт Таунли Таунли-О’Хаган, 3-й барон О’Хаган (1882—1961), занимал должность лорда в ожидании в либеральной администрации сэра Генри Кэмпбелла-Баннермана и Герберта Генри Асквита (1907—1910), затем был вице-спикером Палаты лордов. В 1909 году лорд О’Хэган получил королевское разрешение на дополнительную фамилию «Таунли», которую носил его дед по материнской линии.

По состоянию на 2010 год носителем титула являлся его внук, Чарльз Таунли Стрейчи, 4-й барон О’Хаган (род. 1945), который стал преемником своего отца в 1961 году. Он был сыном достопочтенного Томаса Энтони Эдварда Таунли Стрейчи (1917—1955). Лорд О’Хэган был депутатом Европейского парламента от Девона (1973—1975, 1979—1994), сначала в качестве независимого, а затем в качестве консервативного депутата. «Стрейчи» — это была фамилия его деда по материнской линии, Эдварда Стрейчи, 1-го барона Стрейчи (1858—1936).

Бароны О’Хаган (1870)

• 1870—1885: Томас О’Хаган, 1-й барон О’Хаган (29 мая 1812 — 1 февраля 1885), сын торговца Эдварда О’Хагана
• 1885—1900: Томас Таунли О’Хаган, 2-й барон О’Хаган (5 декабря 1878 — 13 декабря 1900), старший сын предыдущего от второго брака
• 1900—1961: Морис Герберт Таунли Таунли-О’Хаган, 3-й барон О’Хаган (20 февраля 1882 — 18 декабря 1961), младший брат предыдущего
• 1961 — настоящее время: Чарльз Таунли Стрейчи, 4-й барон О’Хаган (род. 6 сентября 1945), старший сын достопочтенного Томаса Энтони Эдварда Таунли Стрейчи (1917—1955), внук предыдущего
  • Наследник титула: достопочтенный Ричард Таунли Стрейчи (род. 29 декабря 1950), младший брат предыдущего.

Источники

• Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
• [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
• [www.thepeerage.com thepeerage.com]

Отрывок, характеризующий Барон О’Хэган

– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.