Барон Брейбрук

Лорд Брейбрук, барон Брейбрук в графстве Нортгемптон — наследственный титул в системе Пэрства Великобритании.

История

Титул барона Брейбрука был создан 5 сентября 1788 года для Джона Гриффина, 4-го барона Говарда де Уолдена (1717—1797), с правом наследования для его родственника Ричарда Невилла-Алдворта. Лорд Говард де Уолден был сыном Уильяма Уитвелла и Энн Гриффин (ум. 1770), дочери Джеймса Гриффина, 2-го барона Гриффина из Брейбрука (1667—1715), который был сыном Эдварда Гриффина, 1-го барона Гриффина из Брейбрука (ум. 1710), и его жены леди Эссекс Говард, старшей дочери Джеймса Говарда, 3-го графа Саффолка и 3-го барона Говарда де Уолдена (1606—1688). В 1749 году Джон Уитвелл принял фамилию «Гриффин», и в том же году он был избран в парламент от Андовера (1749—1784). С 1784 по 1797 год — лорд-лейтенант Эссекса. В 1784 году Джон Гриффин был вызван в парламент как 4-й барон Говард де Уолден. Этот титул находился в ожидании владельца после смерти его прадеда, Джеймса Говарда, 3-го графа Саффолка (1619—1689), в 1689 году. Кроме того, титул барона Гриффина из Брейбрука ранее носили предки его матери. Титул угас в 1743 году после смерти его дяди, 3-го барона Гриффина из Брейбрука. В 1788 году Джон Гриффин стал пэром Великобритании и членом Палаты лордов, получив титул барона Брейбрука.

В 1797 году после смерти Джона Гриффина, 1-го лорда Брейбрука и барона Говарда де Уолдена, титул барона Говарда де Уолдена снова оказался в состоянии ожидания. А титул барона Брейбрука унаследовал его родственник, Ричард Невилл-Алдворт, 2-й барон Брейбрук (1750—1825). Кроме того, он получил во владение семейное гнездо Одли Энд в графстве Сассекс (также ему принадлежал Биллингбер Парк в графстве Беркшир). В том же 1797 году он получил по королевской лицензии фамилию «Гриффин» для себя, своего старшего сына и одной из своих дочерей (один из его младших сыновей, Джордж Невилл-Гренвилл, был деканом Виндзора). Ранее Ричард Невилл-Алдворт представлял в Палате общин Грэмпаунд (1774—1780), Бакингем (1780—1782) и Рединга (1782—1797), а также служил в качестве лорда-лейтенанта Эссекса (1798—1825). Лорд Брейбрук был мужем Кэтрин Гренвилл (1761—1796), дочери бывшего премьер-министра Великобритании Джорджа Гренвилла.

Их старший сын, Ричард Гриффин, 3-й барон Брейбрук (1783—1858), заседал в Палате общин от Тирска (1805—1806), Салташа (1807), Бакингема (1807—1812) и Беркшира (1812—1825).

Латимер Невилл, 6-й барон Брейбрук (1827—1904), был мастером в колледже Магдалины в Кембридже в течение более 50 лет (1853—1904).

Лейтенант гренадерского гвардейского полка Ричард Генри Корнуоллис Невилл, 8-й барон Брейбрук (1918—1943), погиб во время военных действий в Тунисе 23 января 1943 года и был похоронен на кладбище в Меджис-эль-Бабе.

По состоянию на 2010 год носителем титула являлся праправнук 3-го барона, Робин Генри Чарльз Невилл, 10-й барон Брейбрук (род. 1932), который стал преемником своего отца в 1990 году. Он служил в качестве лорда-лейтенанта Эссекса в 1992—2000 годах. Лорд Брейбрук был удостоен звания почётного доктора университета Эссекса в июле 2000 года. У лорда Брейбрука семь дочерей, но нет сыновей. Наследником титула являлся его пятый кузен, Ричард Ральф Невилл. Он является потомком Джорджа Невилла-Гренвилла (1789—1854), декана Виндзора (1846—1854), третьего сына 2-го барона Брейбрука.

Фамильная резиденция — Биллингбер-хаус в графстве Беркшир. Дом сгорел в 1924 году. Одли Энд хаус был продан в 1948 году Министерству общественных работ Великобритании, а затем был передан организации Английское наследие. Лорд Брейбрук является потомственным попечителем колледжа Магдалены в Кембридже.

Бароны Брейбрук (1788)

• 1788—1797: Джон Гриффин Гриффин, 4-й барон Ховард де Уолден, 1-й барон Брейбрук (при рождении Джон Гриффин Уитвелл; 13 марта 1719 — 25 мая 1797), единственный сын Уильяма Уитвелла и Энн Гриффин (ум. 1770)
• 1797—1825: Ричард Гриффин, 2-й барон Брейбрук (при рождении Ричард Алдворт-Невилл; 3 июля 1750 — 28 января 1825), единственный сын Ричарда Невилла Алдворта Невилла (1717—1793)
• 1825—1858: Ричард Гриффин, 3-й барон Брейбрук (26 сентября 1783 — 13 марта 1858), старший сын предыдущего
• 1858—1861: Ричард Корнуоллис Невилл, 4-й барон Брейбрук (17 марта 1820 — 21 февраля 1861), старший сын предыдущего
• 1861—1902: Чарльз Корнуоллис Невилл, 5-й барон Брейбрук (29 августа 1823 — 7 июня 1902), второй сын 3-го барона Брейбрука, младший брат предыдущего
• 1902—1904: Латимер Невилл, 6-й барон Брейбрук (22 апреля 1827 — 12 января 1904), четвертый сын 3-го барона Брейбрука
• 1904—1941: Генри Невилл, 7-й барон Брейбрук (11 июля 1855 — 9 марта 1941), старший сын предыдущего
• 1941—1943: Ричард Генри Корнуоллис Невилл, 8-й барон Брейбрук (13 июля 1918 — 23 января 1943), старший сын предыдущего
• 1943—1990: Генри Сеймур Невилл, 9-й барон Брейбрук (5 февраля 1897 — 12 февраля 1990), старший сын преподобного достопочтенного Грея Невилла (1857—1920), внук 6-го барона Брейбрука
• 1990 — настоящее время: Робин Генри Чарльз Невилл, 10-й барон Брейбрук (род. 29 января 1932), единственный сын предыдущего
  • Наследник титула: Ричард Ральф Невилл (род. 1977), единственный сын Джорджа Невилла (род. 1943), внук капитана Филиппа Ллойда Невилла (1888—1976), правнук сэра Джорджа Невилла (1850—1923), праправнук Ральфа Невилла-Гренвилла (1817—1886), сына его высокопреподобия достопочтенного Джорджа Невилла-Гренвилла (1789—1854) и внука Ричарда Гриффина, 2-го барона Брейбрука.

См. также

• Барон Ховард де Уолден
• Граф Саффолк
• Джордж Невилл-Гренвилл (1789—1854), декан Виндзора (1846—1854)
• Ральф Невилл-Гренвилл (1817—1886), депутат-консерватор, сын предыдущего.

Ссылки

• Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). — N. Y.: St Martin’s Press, 1990
• [www.leighrayment.com Leigh Rayment’s Peerage Page]
• [www.thepeerage.com thepeerage.com]
• [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/braybrooke1788.htm#BRAYBROOKE_1788_10 Braybrooke, Baron (GB, 1788)]

Отрывок, характеризующий Барон Брейбрук

– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.