Барон Говард де Вальден

Барон Ховард де Уолден — наследственный титул в системе Пэрства Англии.

История

Титул барона Говарда де Уолдена был создан 24 октября 1597 года английской королевой Елизаветой I Тюдор для адмирала лорда Томаса Говарда (1561—1626), младшего сына Томаса Говарда, 4-го герцога Норфолка (1536—1572) и его второй жены, достопочтенной Маргарет Одли (1540—1564), дочери Томаса Одли, 1-го барона Одли из Уолдена (ок. 1488—1544). Адмирал Томас Говард получил титул барона в награду за участие в разгроме Испанской армады в 1588 году. 21 июля 1603 года новый король Англии Яков I Стюарт, преемник Елизаветы, пожаловал Томасу Говарду титул графа Саффолка. Томас Говард служил лордом-лейтенантом Кембриджшира (1602—1626), Сафоллка (1605—1626) и Дорсета (1611—1626), занимал должности лорда-камергера (1603—1614), лорда-казначея (1614—1618) и капитана почётного корпуса джентльменов (1615—1616). Ему наследовал его старший сын, Теофилиус Говард, 2-й граф Саффолк, 2-й барон Говард де Уолден (15847-1640). Он служил лордом-лейтенантом Камберленда (1607—1639), Уэстморленда (1607—1639), Нортумберленда (1607—1639), Саффолка (1626—1640), Кембриджшира (1626—1640) и Дорсета (1626—1640), занимал должности капитана почётного корпуса джентльменов (1616—1635) и лорда-хранителя пяти портов (1628—1640). Его преемником стал его старший сын, Джеймс Говард, 3-й граф Саффолк, 3-й барон Говард де Уолден (1606/1607 — 1688). Он был лордом-лейтенантом Саффолка (1640—1642, 1660—1681), Кембриджшира (1660—1681), а также занимал пост графа-маршала (1661—1662). В 1688 году после смерти Джеймса Говарда, 3-го графа Саффолка, графский титул унаследовал его младший брат, Джордж Говард, 4-й граф Саффолк (1625—1691), а титул барона Говарда де Уолдена стал бездействующим. На этот титул претендовали наследник двух дочерей 3-го графа Саффолка — леди Эссекс Говард (дочь от первого брака) и леди Элизабет Говард (дочь от второго брака). Леди Эссекс Говард стала женой Эдварда Гриффина, 1-го барона Гриффина (ум. 1710). Джон Гриффин Уитвелл (1719—1797), впоследствии фельдмаршал Джон Гриффин Гриффин (он изменил свою фамилию в 1749 году), сын достопочтенной Энн Гриффин (дочери 2-го барона Гриффина) унаследовали половину баронства после смерти своего дяди по материнской линии, 3-го барона Гриффина (ум. 1742), не оставившего наследников. 3 августа 1784 года для Джона Гриффина Уитвелла был возобновлен титул 4-го барона Говарде де Уолдена. 5 сентября 1788 года для Джона Гриффина Уитвелла был также создан титул барона Брейбрука.

В 1797 году после смерти лорда Говарда де Уолдена и Брейбрука, не имевшего мужских наследников, титул барона Брейбрука унаследовал Ричард Гриффин, 2-й барон Брейбрук (1750—1925). В 1799 году титул барона Говарда де Уолдена получил Фредерик Огастес Херви, 4-й граф Бристоль (1730—1803), сын Джона Херви, 2-го барона Херви (1696—1743). Фредерик Огастес Херви был внуком Элизабет Фелтон (ум. 1741), младшей дочери 3-го графа Саффолка, и Джона Херви, 1-го графа Бристоля (1665—1751). Фредерик Огастес Херви унаследовал графский титул лишь после смерти двух старших братьев. В 1803 году после смерти Фредерика Огастеса Херви ему наследовал его второй сын, Фредерик Херви, 5-й граф Бристоль (1769—1859), который в 1826 году получил титул маркиза Бристоля. Титул барона Говарда де Уолдена получил Чарльз Огастес Эллис, 6-й барон Говард де Уолден (1799—1868). Чарльз Эллис был сыном Чарльза Эллиса, 1-го барона Сифорда (1771—1845), и достопочтенного Элизабет Кэтрин Кэролайн Херви, дочери Джона Херви, лорда Херви (1757—1796), старшего сына Фредерика Херви, 4-го графа Бристоля. В 1845 году после смерти своего отца Чарльз Эллис унаследовал титул 2-го барона Сифорда.

Молодой лорд Говард де Уолден (1799—1868) в 1828 году женился на леди Люси Кавендиш-Скотт-Бентинк (1813—1899), младшей дочери Уильяма Бентинка, 4-го герцога Портленда (1768—1854), и сестре Уильяма Кавендиша-Скотта-Бентинка, 5-го герцога Портленда (1800—1879). Благодаря этому браку бароны Говард де Уолден унаследовали большую недвижимость в Лондоне и приняли фамилию «Скотт-Эллис» вместо «Эллис». 6-му лорду Говарду де Уолдену наследовал его старший сын, Фредерик Джордж Эллис, 7-й барон Говард де Уолден, 3-й барон Сифорд (1830—1899). Его преемником стал его единственный сын, Томас Ивлин Скотт-Эллис, 8-й барон Говард ед Уолден, 4-й барон Сифорд (1880—1946). Ему наследовал его единственный сын, Джон Осмаэль Скотт-Эллис, 9-й барон Говард де Уолден, 5-й барон Сифорд (1912—1999).

После его смерти в 1999 году баронские титулы были разделены. Титул барона Говард де Уолден оказался в состоянии неопределенности, на титул претендовали четыре дочери покойного барона: достопочтенная Мэри Хейзел Керидвен Скотт-Эллис (род. 1935), достопочтенная Бланш Сьюзан Скотт-Эллис (род. 1937), достопочтенная Джессика Джейн Скотт-Эллис (род. 1941) и достопочтенная Камилла Энн Браун Скотт-Эллис (род. 1947), а титул барона Сифорда, который может наследоваться только по мужской линии, перешел к Колину Хэмфри Фелтону Эллису, 6-му барону Сифорду (род. 1946), дальнему родственнику 5-го барона Сифорда. 25 июня 2004 года королева Елизавета II признала 10-й баронессой Говард де Уолден Мэри Хейзел Керидвен Скотт-Эллис (род. 1935), старшую дочь покойного 9-го барона Говарда де Уолдена. В 1957 году она вышла замуж за Джозефа Чернина (род. 1924), сына графа Франца-Иосифа Чернина (1878—1963), от которого у неё были пять дочерей и один сын, Питер Джозеф Чернин (род. 1966), который и является наследником титула.

Загородный дом Одли энд хаус в Сафрон-Уолдене Томас Говард, 1-й граф Саффолк, получил во владение от своего деда по материнской линии Томаса Одли, 1-го барона Одли. В дальнейшем этот дом перешел к баронам Брейбрук.

Благодаря владению значительной недвижимостью в Лондоне семьи Говардов де Уолден является одной из самых богатых семей в Великобритании (её стоимость оценивается в более 1 миллиарда фунтов стерлингов). Семья часто упоминается в списке самых богатых людей в газете The Sunday Times.

Бароны Говард де Уолден (1597)

• 1597—1626: Адмирал Томас Говард, 1-й граф Саффолк, 1-й барон Говард де Уолден (24 августа 1541 — 28 мая 1626), младший сын Томаса Говарда, 4-го герцога Норфолка (1536—1572) от второго брака
• 1626—1640: Теофил Говард, 2-й граф Суффолк, 2-й барон Говард де Уолден (13 августа 1584 — 3 июня 1640), старший сын предыдущего
• 1640—1689: Джеймс Ховард, 3-й граф Суффолк, 3-й барон Говард де Уолден (10 февраля 1619 — 7 января 1689), старший сын предыдущего
• 1784—1797: Фельдмаршал Джон Гриффин Уитвелл, 4-й барон Говард де Уолден (13 марта 1719 — 25 мая 1797), сын Уильяма Уитвелла и Энн Гриффин (ум. 1770)
• 1799—1803: Фридрих Огастес Херви, 4-й граф Бристоль, 5-й барон Говард де Уолден (1 августа 1730 — 8 июля 1803), сын Джона Херви, 2-го барона Херви (1696—1743) и Мэри Херви (1700—1768)
• 1803—1868: Чарльз Огастес Эллис, 6-й барон Говард де Уолден (5 июня 1799 — 29 августа 1868), сын Чарльза Эллиса, 1-го барона Сифорда (1771—1845)
• 1868—1899: Фредерик Джордж Эллис, 7-й барон Говард де Уолден (9 августа 1830 — 3 ноября 1899), старший сын предыдущего
• 1899—1946: Томас Эвелин Скотт-Эллис, 8-й барон Ховард де Уолден (9 мая 1880 — 5 ноября 1946), единственный сын предыдущего
• 1946—1999: Джон Осмаэль Скотт-Эллис, 9-й барон Говард де Уолден, 5-й барон Сифорд (27 ноября 1912 — 9 июля 1999), единственный сын предыдущего
• 2004 — настоящее время: Мэри Хейзел Керидвен Чернин, 10-я баронесса Говард де Уолден (род. 12 августа 1935), старшая дочь предыдущего
  • Наследник титула: достопочтенный Питер Джон Джозеф Чернин (род. 1 января 1966), единственный сын предыдущей
    • Наследник наследника: Александр Джон Питер Чернин (род. 2 октября 1999), единственный сын предыдущего.

См. также

• Герцог Норфолк
• Маркиз Бристоль
• Барон Сифорд
• Барон Брейбрук

Источники

• Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
• [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
• [www.thepeerage.com thepeerage.com]
• [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/howardw1597.htm Howard de Walden, Baron (E, 1597)]

Отрывок, характеризующий Барон Говард де Вальден

Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».