Барон Хангерфорд
Поделись знанием:
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
Барон Хангерфорд — аристократический титул в системе Пэрства Англии.
Содержание
История
Титул барона Хангерфорда был создан на 7 января 1426 года для Уолтера Хангерфорда (1378—1449), который был вызван в парламент как лорд Хангерфорд. Уолтер Хангерфорд был членом Палаты общин с 1400 по 1414 год, спикером Палаты общин (1414—1415), лордом-казначеем (1426—1432) и кавалером Ордена Подвязки. Ему наследовал его второй сын, Роберт Хангерфорд, 2-й барон Хангерфорд (1409—1459). 13 января 1445 года для него был создан титул барона де Молинса. Оба титула были объединены. Роберт Хангерфорд, 3-й барон Хангерфорд (1431—1464), во время Войны Алой и Белой розы сражался на стороне Ланкастерского дома, за что в 1461 году король Эдуард IV Йорк лишил его титула и владений. В 1464 году он был взят в плен в битве при Хексхеме и вскоре казнен в Ньюкасле.
7 ноября 1485 года баронский титул был передан Мэри Хангерфорд, 4-й баронессе Хангерфорд (ок. 1468—1533), дочери сэра Томаса Хангерфорда из Роудена (ум. 1469) и внучке Роберта Хангерфорда, 3-го барона Хангерфорда. В 1475 году Мэри Хангерфорд стала женой Эдварда Гастингса, 2-го барона Гастингса (1466—1506). Её наследовал её старший сын, Джордж Гастингс, 3-й барон Гастингс, 5-й барон Хангерфорд (1488—1544), который в 1529 году получил титул графа Хантингдона. В 1789 году после смерти холостого Фрэнсиса Гастингса, 10-го графа Хантингдона и 14-го барона Хангерфорда (1729—1789), не оставившего детей, титулы разделились. Графский титул унаследовал его дальний родственник, Теофилиус Генри Гастингс, 11-й граф Хантингдон (1728—1804). А баронский титул получила его сестра, Элизабет Роудон, графиня Мойра (1731—1808), дочь Теофилиуса Гастингса, 9-го графа Хантингдона (1696—1746) и сестра Фрэнсиса Гастингса, 10-го графа Хантингдона. В 1752 году Элизабет стала женой Джона Роудона, 1-го графа Мойры и барона Роудона (1720—1793). Её наследовал в 1808 году её старший сын, Фрэнсис Роудон-Гастингс, 2-й граф Мойра и 2-й барон Роудон (1754—1826). В 1816 году для него был создан титул маркиза Гастингса в системе Пэрства Соединённого королевства.
В 1868 году после смерти бездетного Генри Роудона-Гастингса, 4-го маркиза Гастингса (1842—1868), маркизат прекратил своё существование, а титулы барона Грея из Ратина, барона Хангерфорда, барона де Молинса, барона Гастингса и барона Ботро оказались в состоянии ожидания. В 1871 году эти титулы получила Эдит Мод Роудон-Гастингс, 10-я графиня Лаудон (1833—1874), старшая дочь Джорджа Роудона-Гастингса, 2-го маркиза Гастингса. В 1853 году Эдит Мод вышла замуж за Чарльза Клифтона, позже Эбни-Гастингса, 1-го барона Донингтона (1822—1895). В 1874 году ей наследовал её старший сын, Чарльз Роудон-Гастингс, 11-й граф Лаудон (1855—1920). В 1920 году после смерти последнего титулы барона Хенгерфорда, барона де Молинса, барона Гастингса и барона Ботро вновь попали в состояние ожидания. В 1921 году титулы были разделены между двумя его племянницами, Эдит Эбни-Гастингс, 12-й графиней Лаудон (1883—1960), и Элизабет Филиппс, виконтессой Сент-Дэвидс (1884—1974), дочерьми достопочтенного майора Паулина Эбни-Гастингса (1856—1907). Эдит Эбни-Гастингс, графиня Лаудон, получила титулы баронессы Гастингс и баронессы Ботро, а её сестра, Элизабет Филиппс — титулы баронессы Хангерфорд и баронессы де Молинс. Элизабет Филиппс с 1916 года была женой Джона Винфорда Филиппса, будущего 1-го виконта Сент-Дэвидса (1860—1938). В настоящее время виконты Сент-Дэвидс продолжают носить титулы барона Хангерфорда и барона де Молинса.
8 июня 1536 года титул барона Хангерфорда из Хейтсбери в системе Пэрства Англии был создан для Уолтера Хангерфорда (1503—1540). Он был единственным сыном сэра Эдварда Хангерфорда (ум. 1522) и Джейн ла Зуш, дочери Джона ла Зуш, лорда Зуша из Харрингуорта (1459—1526), внуком Уолтера Хангерфорда из Фарли (ум. 1516) и правнуком Роберта Хангерфорда, 3-го барона Хангерфорда (1431—1464). В 1540 году барон Эдвард Хангерфорд был арестован, обвинен в симпатиях к католикам, лишен титула и казнен.
Бароны Хангерфорд из Хангерфорда (1426)
- 1426—1449: Уолтер Хангерфорд, 1-й барон Хангерфорд (22 июня 1378 — 9 августа 1449), единственный сын сэра Томаса Хангерфорда (ум. 1397)[1]
- 1449—1459: Роберт Хангерфорд, 2-й барон Хангерфорд (ок. 1400 — 18 мая 1459), второй сын предыдущего[2]
- 1459—1461: Роберт Хангерфорд, 3-й барон Хангерфорд (ок. 1420 — 18 мая 1464), сын предыдущего. В 1461 году был лишен титула[3]
- 1485 — ок. 1530: Мэри Гастингс, 4-я баронесса Хангерфорд (урожденная Хангерфорд) (ок. 1466 — ок. 1530), единственная дочь сэра Томаса Хангерфорда (ум. 1468/1469), второго сына Роберта Хангерфорда, 3-го барона Хангерфорда[4]
- ок. 1530—1545: Джордж Гастингс, 5-й барон Хангерфорд (1488 — 24 марта 1545), единственный сын сэра Эдварда Гастингса, 2-го барона Гастингса (ок. 1467—1506), и Мэри Хангерфорд, 3-й баронессы Хангерфорд, граф Хантингдон с 1529 года[5]. Также барон Гастингс (1506—1544), барон Ботро и барон де Молинс (ок. 1530—1544)
- 1545—1560: Фрэнсис Гастингс, 2-й граф Хантингдон, 6-й барон Хангерфорд (1514 — 23 июня 1560), старший сын предыдущего[6]. Лорд-лейтенант Лестершира (1551—1552, 1554—1561)
- 1560—1595: Генри Гастингс, 3-й граф Хантингдон, 7-й барон Хангерфорд (1536 — 14 декабря 1595), старший сын предыдущего[7]. Лорд-лейтенант Лестершира (1559—1587), Ратленда (? — 1595), Йоркшира (1586—1595), Камберленда, Нортумберленда и Уэстморленда (1586—1595)
- 1595—1604: Джордж Гастингс, 4-й граф Хантингдон, 8-й барон Хангерфорд (1540 — 31 декабря 1604), младший брат предыдущего[8]. Депутат Палаты общин от Дербишира (1562) и Лестершира (1584—1587) лорд-лейтенант Лестершира (1596—1604), Ратленда (1596—1604).
- 1604—1643: Генри Гастингс, 5-й граф Хантингдон, 9-й барон Хангерфорд (24 апреля 1586 — 14 ноября 1643), старший сын Фрэнсиса Гастингса, лорда Гастингса (1560—1595), старшего сына Джорджа Гастингса, 4-го графа Хантингдона[9]. Лорд-лейтенант Лестершира (1607—1643) и Ратленда (1614—1643)
- 1643—1656: Фердинандо Гастингс, 6-й граф Хантингдон, 10-й барон Хангерфорд (18 января 1609 — 13 февраля 1656), старший сын предыдущего[10]. Лорд-лейтенант Лестершира (1638—1642) и Ратленда (1638—1642)
- 1656—1701: Теофилиус Гастингс, 7-й граф Хантингдон, 11-й барон Хангерфорд (10 декабря 1650 — 30 мая 1701), младший (четвертый) сын предыдущего[11]. Капитан почётного корпуса джентльменов (1682—1689), лорд-лейтенант Дербишира (1687—1688) и Лестершира (1687—1689)
- 1701—1705: Джордж Гастингс, 8-й граф Хантингдон, 12-й барон Хангерфорд (22 марта 1677 — 22 февраля 1705), второй сын предыдущего от первого брака[12].
- 1705—1746: Теофилиус Гастингс, 9-й граф Хантингдон, 13-й барон Хангерфорд (12 ноября 1696 — 13 октября 1746), сводный брат предыдущего, старший сын 7-го графа Хангерфорда от второго брака[13]
- 1746—1789: Фрэнсис Гастингс, 10-й граф Хантингдон, 14-й барон Хангерфорд (13 марта 1729 — 2 октября 1789), старший сын предыдущего[14]. Шталмейстер (1760—1761), лорд-лейтенант Западного Йоркшира (1763—1765)
- 1789—1808: Элизабет Гастингс, 16-я баронесса Ботро, 15-я баронесса Хангерфорд (23 марта 1731 — 11 апреля 1808), младшая сестра предыдущего[15]
- 1808—1826: Фрэнсис Роудон-Гастингс, 2-й граф Мойра, 16-й барон Хангерфорд (9 декабря 1754 — 28 ноября 1826), старший сын предыдущей, маркиз Гастингс с 1816 года[16]. Депутат Ирландской палаты общин от Рандалстауна (? — 1783), главнокомандующий британской армии в Шотландии (1803—1806) и Индии (1813—1823), генерал-фельдцейхмейстер (1806—1807), генерал-губернатор Индии (1813—1823) и губернатор Мальты (1824—1826)
- 1826—1844: Джордж Роудон-Гастингс, 2-й маркиз Гастингс, 17-й барон Хангерфорд (4 февраля 1808 — 13 января 1844), старший сын предыдущего[17]. Лорд опочивальни (1830—1831)
- 1844—1851: Паулин Роудон-Гастингс, 3-й маркиз Гастингс, 18-й барон Хангерфорд (2 июня 1832 — 17 января 1851), старший сын предыдущего[18]
- 1851—1868: Генри Роудон-Гастингс, 4-й маркиз Гастингс, 19-й барон Хангерфорд (22 июля 1842 — 10 ноября 1868), младший брат предыдущего[19]
- 1871—1874: Эдит Эбни-Гастингс, 10-я графиня Лаудон, 20-я баронесса Хангерфорд (10 декабря 1833 — 23 января 1874), старшая сестра предыдущего, старшая дочь 2-го маркиза Гастингса. С 1853 года жена Чарльза Фредерика Эбни-Гастингса, 1-го барона Донингтона (1822—1895)[20]
- 1874—1920: Чарльз Роудон-Гастингс, 11-й граф Лаудон, 21-й барон Хангерфорд (5 января 1855 — 17 мая 1920), старший сын предыдущей[21]
- 1921—1974: Элизабет Фрэнсис Филиппс, 22-я баронесса Хангерфорд (урожденная Эбни-Гастингс) (10 июня 1884 — 12 декабря 1974), старшая дочь майора достопочтенного Паулина Фрэнсиса Катберта Роудон-Гастингса (1856—1907), племянница предыдущего. С 1916 года жена Джона Винфорда Филиппса, 1-го виконта Сент-Дэвидса (1860—1938)[22]
- 1974—1991: Джестин Филиппс, 2-й виконт Сент-Дэвидс, 23-й барон Хангерфорд (19 февраля 1917 — 10 июня 1991), единственный сын предыдущей[23]
- 1991—2009: Колвин Джестин Джон Филиппс, 3-й виконт Сент-Дэвидс, 24-й барон Хангерфорд (30 января 1939 — 26 апреля 2009), единственный сын предыдущего[24]
- 2009 — настоящее время: Родри Колвин Филиппс, 4-й виконт Сент-Дэвидс, 25-й барон Хангерфорд (род. 16 сентября 1966), старший сын предыдущего[25]
- Наследник титула: достопочтенный Роуленд Августо Джестин Эстанислао Филиппс (род. 9 апреля 1970), младший брат предыдущего[26].
Бароны Хангерфорд из Хейтсбери (1536)
- 1536—1540: Уолтер Хангерфорд, 1-й барон Хангерфорд из Хейтсбери (ок. 1502 — 28 июля 1540), единственный сын сэра Эдварда Хангерфорда (ум. 1522) и Джейн ла Зуш, дочери Джона ла Зуш, лорда Зуша из Харрингуорта (1459—1526), внук Уолтера Хангерфорда из Фарли (ум. 1516) и правнук Роберта Хангерфорда, 3-го барона Хангерфорда (1431—1464)[27]. В 1540 году был арестован, лишен титула и казнен.
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Хангерфорд"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p2362.htm#i23615 Walter Hungerford, 1st Lord Hungerford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p331.htm#i3304 Robert Hungerford, 2nd Lord Hungerford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p11719.htm#i117186 Robert Hungerford, 3rd Lord Hungerford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p14716.htm#i147160 Mary Hungerford, 5th Baroness Botreaux] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p10756.htm#i107556 George Hastings, 1st Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2465.htm#i24645 Francis Hastings, 2nd Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2798.htm#i27980 Henry Hastings, 3rd Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2799.htm#i27982 George Hastings, 4th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p1389.htm#i13884 Henry Hastings, 5th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2799.htm#i27988 Ferdinando Hastings, 6th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3305.htm#i33048 Theophilus Hastings, 7th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3306.htm#i33055 George Hastings, 8th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3305.htm#i33044 Theophilus Hastings, 9th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3305.htm#i33047 Francis Hastings, 10th Earl of Huntingdon] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2890.htm#i28898 Elizabeth Hastings, Baroness Hastings] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2387.htm#i23868 Francis Rawdon-Hastings, 1st Marquess of Hastings] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p1837.htm#i18362 George Augustus Francis Rawdon-Hastings, 2nd Marquess of Hastings] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3162.htm#i31617 Paulyn Reginald Serlo Rawdon-Hastings, 3rd Marquess of Hastings] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3162.htm#i31618 Henry Weysford Charles Plantagenet Rawdon-Hastings, 4th Marquess of Hastings] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3162.htm#i31615 Edith Maud Rawdon-Hastings, 10th Countess of Loudoun] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3163.htm#i31625 Charles Edward Rawdon-Hastings, 11th Earl of Loudoun] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3163.htm#i31628 Lady Elizabeth Frances Abney-Hastings] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3300.htm#i33000 Jestyn Reginald Austin Plantagenet Philipps, 2nd Viscount St. Davids] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3301.htm#i33010 Colwyn Jestyn John Philipps, 3rd Viscount St. Davids] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5883.htm#i58825 Rhodri Colwyn Philipps, 4th Viscount St. Davids] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5883.htm#i58826 Hon. Roland Augusto Jestyn Estantislao Philipps] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p56853.htm#i568530 Walter Hungerford, 1st Lord Hungerford of Heytesbury] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/hungerford1425.htm Hungerford, Baron (E, 1425/6)]
Отрывок, характеризующий Барон Хангерфорд
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
