Польша

Республика Польша
польск. Rzeczpospolita Polska

Флаг Герб
Гимн: «Мазурка Домбровского»
Расположение Польши (тёмно-зелёный): — в Европе (светло-зелёный и тёмно-серый) — в Европейском союзе (светло-зелёный)
Дата независимости	11 ноября 1918 года
Официальный язык	польский
Столица	Варшава
Крупнейшие города	Варшава, Краков, Лодзь, Вроцлав, Познань, Гданьск
Форма правления	парламентская республика
Президент Премьер-министр Маршал сейма Маршал сената	Анджей Дуда Беата Шидло Марек Кухциньский Станислав Карчевский
Территория • Всего • % водной поверхн.	69-я в мире 312 679 км² 3,07
Население • Оценка (2016) • Перепись (2014) • Плотность	▲38 627 070 чел. (33-е) 38 483 957 чел. 123.5 чел./км²
ВВП (ППС)   • Итого (2015)   • На душу населения	1004 млрд. долл. (23-й) 26 402 долл. (46-й)
ВВП (номинал)   • Итого (2014)   • На душу населения	546.235 млрд. долл. (23-й) 14,441.495 долл.
ИЧР (2014)	▲ 0,843 (очень высокий) (39-е место)
Названия жителей	поляк, полька, поляки
Валюта	польский злотый (PLN)
Интернет-домен	.pl
Телефонный код	+48
Часовой пояс	CET (UTC+1, летом UTC+2)

Запрос «Польская республика» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

По́льша (польск. Polska), официальное название — Респу́блика По́льша (польск. Rzeczpospolita Polska) — государство в Восточной (Центральной) Европе. Население, по итогам 2015 года, составляет 38 623 221 человек, территория — 312 679 км². Занимает тридцать шестое место в мире по численности населения и шестьдесят девятое по территории.

Столица — Варшава. Государственный язык — польский.

Унитарное государство, парламентская республика. Президент — Анджей Дуда. Премьер-министр — Беата Шидло. Подразделяется на 16 воеводств.

Расположена в центре Европы. Омывается на севере Балтийским морем. Имеет сухопутную границу с Россией (Калининградской областью), Литвой, Белоруссией, Украиной, Словакией, Чехией и Германией.

Бо́льшая часть верующих (около 87 % населения) исповедует католицизм, что делает Польшу страной с самым большим католическим населением в Центральной Европе.

Индустриальная страна с развивающейся экономикой. Объём ВВП по паритету покупательной способности (ППС) на душу населения — 22 162 доллара в год (2012). В 2012 году ВВП Польши по ППС составил 854,2 млрд долл. Денежная единица — польский злотый (усреднённый курс за 2016 год — 3,8 злотых за 1 доллар США).

Общие сведения

Польша занимает территорию 312 679 км², по этому показателю страна находится на 69-м месте в мире и десятом месте в Европе. Численность населения — 38 млн человек (33-я в мире). Страна разделена на 16 воеводств, которые в свою очередь делятся на повяты (уезды) и гмины (волости).

Датой создания первого польского государства считается 966 год, когда Мешко I принял христианство. Польша стала королевством в 1025 году, а в 1569 году объединилась с Великим княжеством Литовским (I Речь Посполитая). В 1795 году в результате трёх разделов, когда территория была разделена между Пруссией, Австрией и Россией, Польское государство перестало существовать. Во время наполеоновских войн в период 1807—1813 гг. существовало Герцогство Варшавское, бо́льшая часть которого в 1815 году вошла в состав России в качестве так называемого Царства Польского. Польша вновь обрела независимость в 1918 году после Первой мировой войны (II Речь Посполитая), но в 1939 году была разделена между Германией и СССР. После войны Польша в новых границах (без Западной Белоруссии и Западной Украины, но с значительными территориальными приобретениями за счёт Германии) стала «страной народной демократии», зависимой от СССР (Польская Народная Республика). В 1989 году произошли изменения в политической системе, переход к рыночной экономике (III Речь Посполитая).

С 12 марта 1999 года является членом НАТО, с 1 мая 2004 года — член Европейского союза. 21 декабря 2007 года вошла в Шенгенскую зону.

Название

После введения официального названия — «Rzeczpospolita Polska» его некоторое время переводили на русский язык, как Польская Республика, потому что слово Polska одновременно значит и «Польша» и Польская. Затем последовало разъяснение МИД Польши о том, что адекватным переводом является «Республика Польша». В официальном названии страны используется не современное польское слово «republika» (республика), а устаревшее — «rzeczpospolita», которое является дословным переводом на польский язык латинского термина «rēs рūblica» (общественное дело). Русское название «Польша» восходит к местному падежу единственного числа w Polszcze (совр. польск. w Polsce) от польск. Polska — субстантивированное прилагательное «польская» от ziemia polska — «земля польская», то есть «земля полян» (название племени, в свою очередь, происходит от слова «поле»).

География

Общая площадь Польши — 312 658 (312 683) км² (по площади занимает 69-е место в мире, и 9-е в Европе). Суша — 304 459 км², вода — 8220 км². Около 2/3 территории на севере и в центре страны занимает Польская низменность. На севере — Балтийская гряда, на юге и юго-востоке — Малопольская и Люблинская возвышенности, вдоль южной границы — Карпаты (высшая точка 2499 м, гора Рысы в Татрах) и Судеты. Крупные реки — Висла, Одра; густая речная сеть. Озёра преимущественно на севере. Под лесом 28 % территории.

Границы

На севере омывается Балтийским морем; граничит:

• На западе с Германией — 467 (456) км,
• На юго-западе с Чехией — 790 (615) км,
• На юге со Словакией — 539 (420) км,
• На юго-востоке с Украиной — 529 (428) км,
• На востоке с Белоруссией — 416 (605) км,
• На северо-востоке с Литвой — 103 (91) км и Россией (Калининградская область) — 206 (210) км.
• Кроме того, Польша через экономическую зону в Балтийском море граничит с зонами Дании и Швеции.

Общая протяжённость границ — 3582 км, из них — 3054 (2888) км сухопутных и 528 (491) морских.

Климат

Климат умеренный, переходный от морского к континентальному с мягкими (холодными в горах) зимами и тёплым (в горах — прохладным) летом. Континентальность климата ниже, чем в Белоруссии и на Украине, что выражается прежде всего в более мягких зимах. Средние температуры января от −1 до −5 °C (в горах до −8 °C), июля 17—19 °C (в горах до 10°); осадков 500—800 мм на равнинах; в горах местами свыше 1000 мм в год.

История

Предыстория

В I тыс. до нашей эры территорию Польши заселили славяно-балтийские племена. В начале нашей эры на территории Польши известен факт проживания германских племён скиров и лугиев. Затем их сменили готы вельбарской культуры В сер. I тыс. юг Польши контролировали аланы и тюркские племенные объединения. С крымскими готами бездоказательно связывают балтийскую вельбарскую культуру. В конце I тысячелетия на территории Польши известны такие племена, как западные поляне (от них название страны), лендзяне (от них название поляков у соседей-славян: «ляхи»), куявяне, поморяне, мазовшане, висляне, слензяне (в Силезии) и т. д. Постепенно на основе крупных племенных княжеств возникают протогосударственные объединения; из этих княжеств основными было княжество вислян в нынешней Малой Польше (район Кракова) и полян в Великой Польше (район Познани).

Гнезненская Польша (877—1320)

В 877 году после завоевания Малой Польши Великой Моравией центром формирования польского государства осталась Великая Польша, столицей которой был город Гнезно. Первым известным правителем Польши был великопольский князь Мешко I из рода Пястов (960—992); в 966 году он принимает христианство по западному обряду. При его сыне — Болеславе Храбром — Польское княжество достигло вершины могущества. В 999 году Болеслав отнимает у Чехии будущую Малую Польшу с Краковом; он был чешским князем с 1003 по 1004 год, после длительной войны со Священной Римской империей присоединил Лужицы и Мильско. Болеслав породнился с киевским князем Святополком Окаянным и, поддерживая его против брата Ярослава Мудрого, в 1018 году занял Киев; в 1025 году он принимает титул короля. Его сын Мешко II Вялый, вынужденный воевать одновременно с Германией, Чехией и Русью, потерял почти все завоевания своего отца, включая и королевский титул, от которого он отказался в 1033 году. После его смерти начался период хаоса и анархии, и его сын Казимир I Восстановитель, изгнанный из Польши мятежниками, с трудом и потерями восстановил свою власть. Зато сын последнего Болеслав II Смелый (1058—1079) полностью возродил былое могущество Польши и вновь (1076) принял королевский титул; в 1068 году он, поддерживая своего родственника Изяслава Ярославича, также овладел Киевом. Он был свергнут в результате заговора; но при Болеславе III Кривоустом (1102—1138) Древнепольское государство достигло последнего расцвета. Болеслав в 1109 году отразил нашествие немецкого императора, в 1122 году присоединил к Польше практически всё Поморье. Однако после его смерти, как в те же годы на Руси — после смерти Владимира Мономаха, в Польше началась феодальная раздробленность. Согласно «Статуту Болеслава Кривоустого» (1138), Польша была разделена между четырьмя сыновьями с титулом великого князя и великокняжеским уделом (часть Великой Польши с Гнезном и Малая Польша с Краковом) за старшим. Образовался ряд княжеств: Куявия, Мазовия, Силезия, Поморье, Сандомир и т. д.

Как раз в это время начался немецкий «Натиск на восток». В 1181 году князь Западного Поморья признал себя вассалом германского императора; в 1226 году мазовецкий князь Конрад призвал Тевтонский орден для борьбы с пруссами. В 1241 году в Польшу вторглись татаро-монголы и разбивают поляков и немцев под Лигницей, однако затем уходят в Венгрию. В конце XIII века вновь начали проявляться центростремительные тенденции. Великопольский князь Пржемысл II (1290—1296) в 1295 году принял титул короля. Пржемысл был вскоре убит людьми курфюрста Бранденбургского и великопольскими магнатами.

Краковская Польша (1320—1569)

В 1320 году Куявский князь Владислав Локетек (1305—1333), присоединив к своим владениям Великую Польшу, короновался в Кракове польским королём. Отныне Краков становится новой столицей Польши. При его преемнике Казимире III Великом (1333—1370) Польша пережила расцвет. В 1349 году к Польше была присоединена Галиция. В 1370 году королём Польши стал племянник Казимира — король Венгрии Людовик (Лайош) I, из Анжуйской династии (1370—1382) — первый король-иноземец на польском престоле. Не имея прочной опоры в стране, он издал в 1374 году Кошицкий привилей, согласно которому магнаты и шляхта были освобождены от всех повинностей, кроме военной службы и незначительного налога в 2 гроша с лана земли.

В 1384 году королевой Польши (по польскому закону — королём) стала Ядвига. Магнаты начали подыскивать Ядвиге мужа, который мог бы быть полноценным польским монархом, и нашли такового в лице великого князя Литовского Ягайло (в польском произношении Ягелло). В 1385 году в Креве была заключена польско-литовская уния, согласно которой Ягайло крестился по католическому обряду, ввёл католичество в качестве государственной религии в Литве, женился на Ядвиге и вступил на польский престол под именем Владислава II. Таким образом, на Востоке Европы возникло польско-литовское государство. При Ягайле началось ущемление православного населения захваченных поляками русских земель. Ягайло передал католикам православный собор в Перемышле, построенный ещё при русском князе Володаре Ростиславовиче, положив начало окатоличиванию и полонизации этого города. У православного митрополита Галицкого отобрали в пользу католического архиепископа все его земельные владения.

В 1410 году состоялась Битва при Грюнвальде — разгром Тевтонского ордена.

Сын Ягайло Владислав III (царств. 1434—1444) стал одновременно королём Венгрии и Польши, но погиб в битве с турками под Варной. После этого польско-венгерская уния прекратилась, но зато восстановилась (прекратившаяся было) польско-литовская уния, благодаря избранию на польский престол брата Владислава — литовского князя Казимира Ягеллончика (Казимир IV, 1447—1492).

В 1454 году по Нешавским статутам Польша превратилась в республику, где высшая власть принадлежала сейму.

Возобновились войны с Тевтонским орденом. В 1466 году по Второму Торуньскому миру Польша присоединила Померанию с Гданьском и обрела выход к Балтийскому морю. Сын короля Владислав в 1471 году стал королём Чехии, а с 1490 года — и королём Венгрии.

В 1505 году был принят закон Nihil novi, ограничивающий власть короля в пользу шляхты. С этого времени общеупотребительным по отношению к польской системе государственного устройства стал термин Речь Посполитая.

После Мохачской битвы с турками, когда погиб чешско-венгерский король Людовик (Лайош) Ягеллон, в 1526 году резко изменилась геополитическая ситуация: от преобладания династии Ягеллонов не осталось и следа, территории к югу от Польши были разделены между Турцией и Австрией. В царствование последнего Ягеллона, Сигизмунда II Августа, польско-литовскому союзу вновь пришлось столкнуться с усилением московского государства, где воцарился Иван IV Грозный. С 1562 года Россия и польско-литовский союз оказались втянутыми в ожесточённую, длительную и разорительную для обеих сторон Ливонскую войну.

Речь Посполитая (1569—1795)

Сигизмунд Август был бездетным, и по мере его старения вставал вопрос о дальнейшей судьбе польско-литовского государства, державшегося лишь единством династии. Необходимость построить его на новых принципах привела к заключению Люблинской унии (1569), согласно которой Польша образовала с Великим княжеством Литовским объединённое конфедеративное государство, возглавляемое сеймом и выбираемым им королём. Государство вошло в историю как «Речь Посполитая» (польск. Rzeczpospolita, калька с лат. res publica («республика»), «общее дело»; в отношении польского государства впервые использовано в XIII веке Викентием Кадлубеком).

После смерти Сигизмунда началась, в соответствии с новой конституцией, эпоха выборных королей. На престоле появился и вскоре бежал обратно во Францию француз Генрих Валуа (1572—1574), в то время как Иван Грозный вновь перешёл в наступление в Ливонии. Избрание в 1576 году трансильванского князя Стефана Батория повернуло ситуацию в пользу Речи Посполитой: он вернул потерянный Полоцк (1579), затем, в свою очередь, сам вторгся в Россию и осадил Псков. Мир в Яме-Запольском (1582) восстановил старую границу.

После смерти Батория в 1586 году поляки избрали шведского короля Сигизмунда III Ваза; впрочем, он вскоре лишился шведского престола из-за своего католического фанатизма. С его правлением связаны три важных события: перенос в 1596 году столицы из Кракова в Варшаву (коронации по-прежнему проводились в Кракове); Брестская уния православной и католической церквей (1596), покончившая с традиционной польской веротерпимостью и создавшая предпосылки к восстанию Хмельницкого и интервенции Польши в Россию в эпоху Смутного времени.

Польская интервенция в Россию в Смутное время

Польские магнаты Мнишеки поддержали самозванца Лжедмитрия и снарядили ему войско, состоящее из запорожских казаков и польских добровольцев. В 1604 году войско самозванца вторглось в Россию, города и высланные ему навстречу армии присягали новому царю. В 1605 году самозванец вступил в Москву и короновался, однако вскоре был убит.

Самозванец обещал польскому королю Сигизмунду III в уплату за помощь вернуть Смоленск. Под предлогом этих обещаний, Сигизмунд в 1610 году начинает осаду Смоленска. Войско, посланное на выручку новым царём Василием Шуйским, было разбито гетманом Жолкевским в битве при Клушине, после чего поляки подступили к Москве, тогда как войска нового самозванца Лжедмитрия II осаждали её с другой стороны. Шуйский был свергнут и впоследствии выдан Жолкевскому. Московские бояре присягнули малолетнему сыну Сигизмунда Владиславу, а затем впустили в Москву польский гарнизон. Сигизмунд не захотел отпустить сына в Москву и крестить его в православие (как предполагалось по условиям договора), а пытался править Москвой самолично через Александра Гонсевского, возглавившего польский гарнизон в Москве после отъезда Жолкевского. Результатом стало объединение бывших «тушинских воров» — казаков с дворянами Шуйского против поляков (начало 1611 года) и их совместный поход на Москву, поддержанный восстанием в самой Москве, которое поляки смогли подавить только поджогом города. Осада Москвы первым ополчением оказалась неудачной из-за противоречий в его рядах. Поход второго ополчения во главе с Кузьмой Мининым и Дмитрием Пожарским поставил поляков в критическое положение. Сигизмунд же, взявший Смоленск, распустил свою армию, не в силах содержать её. 1 ноября 1612 года (по новому стилю) ополчение взяло Китай-город, поляки укрылись в Кремле. 5 ноября поляки подписали капитуляцию, выпустив из Кремля московских бояр и других знатных лиц, а на следующий день сдались.

В 1617 году Владислав, продолжавший носить титул Великого князя Московского, вторгся в Россию, пытаясь овладеть «законным» престолом, дошёл до Москвы, но взять её не смог. По Деулинскому перемирию Речь Посполитая получила Смоленск и Северскую землю. Владислав сохранил за собой титул Великого князя Московского. По истечении срока перемирия Россия безуспешно попыталась вернуть Смоленск, но после поражения под его стенами в 1633 году по Поляновскому миру признавала Смоленск за Польшей, а Владислав отказался от московского титула.

Initium calamitatis regni (начало бедствий государства)

Владислав IV как король смог избежать участия Речи Посполитой в Тридцатилетней войне, придерживался религиозной терпимости и провёл военную реформу. Безуспешно стремился укрепить королевскую власть, выступая против магнатов. Царствование Владислава IV оказалось последней стабильной эпохой в истории королевской Польши.

Одновременно, в XVI веке прошла стремительная полонизация, а за ней и переход в католицизм западнорусской шляхты, долгое время переход носил стихийный и добровольный характер, вызванный статусным превосходством. К концу XVI века украинско-белорусское православное крестьянство оказалось под властью католического полонизированного дворянства. Эта ситуация, наряду с усилением контрреформации и влияния иезуитов, породила стремление перевести в католицизм и «холопов». Итогом притеснения православных становится рост напряжённости и в конце концов катастрофическое для Речи Посполитой восстание Богдана Хмельницкого, начавшееся в 1648 году. В 1654 году в Польшу вторглись русские войска; в следующем году — шведы, которые и заняли Варшаву, король Ян II Казимир бежал в Силезию — началась анархия, получившая в Польше название «Потоп». В 1657 году Польша отказалась от суверенных прав на Восточную Пруссию. Шведы так и не смогли удержаться в Польше из-за разгоревшейся партизанской войны. С другой стороны, часть казачьих старшин, напуганные влиянием московских воевод, отшатнулись от Москвы и попыталась вновь наладить отношения с Речью Посполитой, благодаря чему поляки вернули Белоруссию и Правобережную Украину. Согласно Андрусовскому перемирию (1667 год), Польша потеряла Киев и все районы восточнее Днепра.

Упадок

Короткое правление молодого Вишневецкого оказалось не очень удачным; Польша проиграла войну против Османской империи, которая заняла Подолию и принудила к капитуляции Каменецкой крепости. Ян III Собеский провёл радикальную реформу в вооружении и организации армии. Под его командованием коалиция христианских держав нанесла сокрушительное поражение туркам в битве под Веной 12 сентября 1683 года и остановила продвижение Османской империи в Европу.

Правление Яна Собеского было последним блестящим эпизодом в истории Речи Посполитой, затем начинается уже неуклонный упадок. В 1697 году королём Польши был избран саксонский курфюрст Август II Сильный, открывший эпоху саксонских королей. Его планы возвращения Ливонии окончились Северной войной, в ходе которой Карл XII Шведский вторгся в Польшу, разгромил Августа II, занял Варшаву и утвердил на польском престоле свою креатуру Станислава Лещинского. В 1709 году Петр I изгнал из Польши шведов и их ставленника и восстановил на престоле Августа Сильного. Страна, лишённая внутренних ресурсов, не имевшая ни налоговой службы, ни таможни, ни регулярной армии, ни сколько-нибудь дееспособного центрального правительства — отныне была обречена служить игрушкой для сильных соседей. После смерти Августа Сильного в 1733 году разгорелась «война за польское наследство», в ходе которой саксонцы и русские изгнали из страны Станислава Лещинского, поддержанного французами, и посадили на польский престол нового саксонского курфюрста — Августа III (1734—1763).

На конец царствования Августа III пришлась эпоха Семилетней войны, когда Польша превратилась в поле битвы между Пруссией и её противниками. Фридрих II Прусский уже тогда был носителем идеи о разделе Польши, однако его поражение в войне отодвинуло этот проект. В 1764 году королём Польши под русским давлением был избран малоизвестный и маловлиятельный Станислав Август Понятовский. Фактически над Польшей был установлен русский протекторат. Лично Понятовский был человек образованный и умный, однако у него отсутствовала политическая воля, достаточная, чтобы действовать в столь сложной обстановке.

Фактический протекторат России выразился, в частности, в том, что Россия при поддержке Пруссии принудила Станислава решить «диссидентский вопрос» — уравнять в правах с католиками православных и протестантов. Также короля заставили отменить начатые им реформы; Екатерина провозгласила себя гарантом «либерум вето». Ответом шляхты была «Барская конфедерация» (1768), которая развернула партизанскую войну против русских войск. Вскоре восстание было подавлено и восставшие были сосланы в Сибирь; со своей стороны Австрия и Пруссия, ревниво наблюдавшие за утверждением России в Польше и воспользовавшиеся её затруднениями в войне с Турцией, потребовали свою долю.

Разделы

В 1772 году произошёл первый раздел Речи Посполитой между Пруссией, Австрией и Россией, по которому к Австрии отошла Галиция, к Пруссии — Западная Пруссия, к России — восточная часть Белоруссии (Гомель, Могилёв, Витебск, Двинск).

Мрачные годы, последовавшие за первым разделом, сменились новым общественным подъёмом в конце 1780-х годов. В 1787 году началась новая русско-турецкая война, русские оккупационные войска были выведены из Польши. В 1788 году начал работу «Четырёхлетний сейм», поставивший перед собой задачу осуществления коренных реформ, способных обновить страну. Была выработана конституция, которая должна была ликвидировать пагубный принцип «либерум вето», обуздать шляхетскую анархию, смягчить крепостное социальное неравенство, ввести основы гражданского общества и установить прочную и дееспособную централизованную власть. Конституция 3 Мая (1791) стала одной из первых в мире конституций.

Недовольные отменой «золотых вольностей» магнаты в поисках поддержки направились в Петербург и договорились о русской интервенции. Для оправдания интервенции ими был составлен акт конфедерации, фактически в Петербурге, но ложно помеченный Тарговицей — имением одного из конфедератов, вследствие чего конфедерация получила название Тарговицкой.

Императрица Екатерина II двинула войска в Польшу. Началась ожесточенная борьба приверженцев новой конституции против конфедератов и русской армии. После победы русских войск конституция была отменена, была установлена диктатура тарговицких конфедератов; одновременно в Польшу вошли и прусские войска, и был произведён Второй раздел между Пруссией и Россией (1793) земель Речи Посполитой. В Гродно был созван сейм, на котором было провозглашено восстановление прежней конституции; Варшава и несколько других городов были заняты русскими гарнизонами; польская армия была резко сокращена.

В марте 1794 года началось национально-освободительное восстание Костюшко. Костюшко, провозглашенный в Кракове «начальником восстания», разбил русский отряд при Рацлавицах и двинулся на Варшаву, где восставшее население уничтожило русский гарнизон; была занята Вильна. Летом восставшие выдержали осаду Варшавы русско-прусскими войсками. Однако, осенью повстанцы потерпели ряд сокрушительных поражений. Вскрылось отсутствие поддержки восстания белорусским и украинским населением. Костюшко был разбит при Мацеёвицах и попал в плен, предместье Варшавы Прага было штурмом взято Суворовым; Варшава капитулировала. После этого произошёл третий раздел (по договору, заключённому между Россией, Пруссией и Австрией в 1795 году) и Польша как государство перестала существовать.

Период отсутствия государственности (1795—1918)

Более столетия Польша не имела собственной государственности, польские земли находились в составе других государств: России, Пруссии (а впоследствии Германской империи) и Австрии (впоследствии Австро-Венгрии).

Варшавское герцогство (1807—1813)

Наполеон, разгромив Пруссию, из части принадлежавших ей польских земель создал вассальное по отношению к Франции Варшавское герцогство. Россия признала это княжество во главе с преданным Наполеону саксонским королём Фридрихом Августом и получила Белостокскую область. В 1809 году, после победной войны с Австрией (в которой участвовали и поляки), к Варшавскому герцогству была присоединена Малая Польша с Краковом.

5-й корпус Великой армии состоял из 3 польских дивизий и лёгкой кавалерии: 16-я дивизия (Зайончек), 17-я дивизия (Домбровский), 18-я дивизия (Княжевич).

Следующий раздел Польши произошёл в 1814—1815 годах на Венском конгрессе между Австрией, Пруссией и Россией. Большая часть бывшего Варшавского герцогства была передана России, Познань отошла к Пруссии, Краков был объявлен «вольным городом». Венский конгресс декларировал предоставление автономии польским землям во всех трёх частях, но фактически это было выполнено только в России, где, в значительной степени по инициативе императора Александра I, известного своими либеральными устремлениями, было образовано конституционное Царство Польское.

Царство Польское (1815—1915)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

27 ноября 1815 года Польша в составе России получила свою конституцию, связавшую Польшу и Россию личной унией и позволявшую Польше выбирать сейм, своё правительство и иметь собственную армию. Наместником Польши был назначен сначала старый соратник Костюшко генерал Иосиф Зайончек, затем брат царя — великий князь Константин Павлович. Конституция, относительно либеральная вначале, позднее была ограничена. В Польском сейме появилась легальная оппозиция, возникли тайные политические общества.

В ноябре 1830 года в Варшаве вспыхнуло «Ноябрьское» восстание, после подавления которого в 1831 году, Николай I отменил конституцию, предоставленную Польше в 1815 году. Национально-освободительные восстания проходили в 1846 году в Познани (были подавлены Пруссией). В том же году произошло восстание в Кракове, в результате которого (с согласия Николая I) город отошёл к Австрии.

После смерти Николая I с новой силой поднялось освободительное движение, которое теперь делилось на два враждебных лагеря: «красных» (демократов и социалистов) и «белых» (аристократов). Общим требованием являлось восстановление конституции 1815 года. Осенью 1861 года для прекращения «беспорядков» в Польше было введено военное положение. Назначенный наместником либеральный великий князь Константин Николаевич не смог справиться с ситуацией. Было решено объявить рекрутский набор и отправить в солдаты заранее намеченных «неблагонадёжных» молодых людей по особым спискам. Набор, в свою очередь, послужил сигналом для массового «Январского восстания» 1863 года. Восстание было подавлено, и в Царстве Польском был установлен военный режим правления. Январское восстание привело Александра II к мысли лишить мятежную шляхту социальной опоры и для того провести крестьянскую реформу — в 1864 году был принят Указ об устройстве крестьян Царства Польского, которым были ликвидированы остатки крепостничества, а крестьяне были наделены землей. Подавление Январского восстания дало толчок к развёртыванию политики ликвидации автономии царства Польского и более тесной интеграции Польши в составе Российской империи.

Вступление на российский престол Николая II оживило надежды на либерализацию политики России в отношении Польши. В 1897 году император посетил Варшаву, где дал согласие на учреждение Политехнического университета и установку памятника Мицкевичу. Хотя правительство отказалось от дальнейшего углубления политики русификации, реальных сдвигов в сторону либерализации положения в стране не произошло.

В 1897 году на основе «Национальной лиги» была создана Национально-демократическая партия Польши, которая хотя и имела своей стратегической целью восстановление независимости Польши, боролась прежде всего против русификационных законов и за восстановление автономии Польши. Национал-демократическая партия вскоре стала ведущей политической силой Царства Польского и приняла участие в деятельности Российской государственной думы (фракция Польское коло).

Во время Революции 1905—1907 годов в России в Царстве Польском также происходили революционные выступления. Большое влияние приобрела Польская социалистическая партия Юзефа Пилсудского, которая организовала целый ряд забастовок и стачек на промышленных предприятиях Царства Польского. Во время русско-японской войны 1904—1905 годов Пилсудский посетил Японию, где попытался добиться финансирования восстания в Польше и организации польских легионов для участия в войне против России. Против этого выступали национал-демократы Романа Дмовского. Тем не менее, Пилсудскому удалось заручиться поддержкой Японии в закупке вооружения, а в 1904 году он создал Боевую организацию Польской социалистической партии, которая на протяжении следующих лет осуществила несколько десятков террористических актов и нападений на российские учреждения и организации, из которых наиболее известно Безданское ограбление 1908 года. Только в 1906 году боевиками Пилсудского было убито 336 российских чиновников и военнослужащих.

Польские земли в составе Пруссии и Австрии

На польских землях в составе Пруссии проводилась интенсивная германизация, польские школы закрывались. В 1848 году Россия помогла Пруссии подавить Познанское восстание. В 1863 году обе державы заключили Альвенслебенскую конвенцию о помощи друг другу в борьбе с польским национальным движением.

Положение поляков на землях в составе Австрии было несколько лучшим. В 1861 году был создан краевой сейм Галиции для решения вопросов местной жизни провинции, в котором преобладали поляки; школы, учреждения и суды использовали польский язык; а Ягеллонский (в Кракове) и Львовский университеты стали всепольскими культурными центрами.

Первая мировая война

После начала Первой мировой войны 14 августа 1914 года Николай II пообещал после победы в войне объединить Царство Польское с польскими землями, которые будут отняты у Германии и Австро-Венгрии, в автономное государство в рамках Российской империи.

Война создала ситуацию, при которой поляки, российские подданные, сражались против поляков, служивших в австро-венгерской и германской армиях. Пророссийская Национально-демократическая партия Польши во главе с Романом Дмовским считала Германию главным врагом Польши, её сторонники считали необходимым объединение всех польских земель под российским контролем с получением статуса автономии в составе Российской империи. Антироссийски настроенные сторонники Польской социалистической партии (ППС) полагали, что путь к независимости Польши лежит через поражение России в войне. За несколько лет до начала Первой мировой войны лидер ППС Юзеф Пилсудский начал военное обучение польской молодежи в австро-венгерской Галиции. После начала войны он сформировал польские легионы в составе австро-венгерской армии.

В 1915 году территория российской Польши была оккупирована Германией и Австро-Венгрией. 5 ноября 1916 года германский и австро-венгерский императоры опубликовали манифест о создании самостоятельного Королевства Польского в российской части Польши. В связи с отсутствием короля его полномочия исполнял Регентский совет.

После Февральской революции в России Временное правительство России 16 (29) марта 1917 года объявило о том, что будет содействовать созданию Польского государства на всех землях, населенных в большинстве поляками при условии заключении им с Россией «свободного военного союза».

Во Франции в августе 1917 года был создан Польский национальный комитет (ПНК) во главе с Романом Дмовским и Игнацы Падеревским; там же была сформирована польская «голубая армия» во главе с Юзефом Халлером.

6 октября 1918 года Регентский совет Польши объявил о создании независимого польского государства, было создано Временное народное правительство Польской Республики (Tymczasowy Rząd Ludowy Republiki Polskiej), а 14 ноября, после капитуляции Германии и распада Австро-Венгрии, он передал Юзефу Пилсудскому всю полноту власти в стране.

В это время возник вооружённый конфликт между польскими формированиями и силами другого новообразованного государства — Западно-Украинской народной республики (ЗУНР) на территории Галиции, вылившийся в широкомасштабные боевые действия, которые продолжались с 1 ноября 1918 года по 17 июля 1919 года и завершившиеся разгромом ЗУНР.

27 декабря 1918 года поляки германской провинции Позен подняли Великопольское восстание, после которого до середины 1919 г. провинция стала независимым государством со своей валютой и армией.

Польская Республика (1918—1939)

26 января 1919 года состоялись выборы в законодательный сейм, который утвердил Юзефа Пилсудского главой государства.

Версальский мирный договор в 1919 году передал Польше большую часть германской провинции Позен, а также часть Померании, что дало стране выход к Балтийскому морю; Данциг (Гданьск) получил статус «вольного города».

В Силезии в 1919—1921 годах произошли три восстания поляков против германских властей. В 1922 году после референдума, проведённого в Верхней Силезии, на котором часть жителей (поляки) высказались за вхождение в состав Польши, а часть (немцы) предпочли жить в Германии, Лига Наций сочла разумным разделить этот регион на части, в соответствии с предпочтениями жителей. Восточная часть образовала автономное в составе Польши Силезское воеводство.

Польско-украинская война закончилась полным разгромом ЗУНР. В 1919 году началась советско-польская война, которая шла с переменным успехом. В начале поляки продвинулись вглубь Белоруссии и Украины и захватили Минск и Киев. Затем РККА перешла в контрнаступление и дошла до Вислы, но им не удалось взять хорошо укреплённые Львов и Варшаву. Произошло «чудо на Висле» — Красная армия потерпела поражение. Всего за войну в польский плен попали до 200 тысяч красноармейцев, из которых по различным оценкам намеренно уничтожены, погибли от голода, издевательств охраны и болезней до 80 тысяч. Война фактически была проиграна Советской Россией, и по Рижскому мирному договору 1921 года западная часть украинских и белорусских земель отошли к Польше.

На конференции послов 28 июля 1920 была согласована южная граница Польши. Тешинская область была разделена между Польшей и Чехословакией.

В октябре 1920 года польские войска захватили часть Литвы с городом Вильно (Вильнюсом). Присоединение этого города к Польше было одобрено 10 февраля 1922 года региональной ассамблеей.

В 1922 году Законодательный Сейм принял конституцию, согласно которой законодательным органом становился Сейм, состоявший из Сената и Палаты Депутатов, избираемых на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании, гражданами старше 21 года без различия пола, религии и национальности, главой государства — Президент, избираемый Сеймом и осуществлявший представительские функции, исполнительным органом — Совет Министров, назначавшийся Президентом и нёсший ответственность перед Сеймом.

5 ноября 1922 года прошли выборы в Сейм.

В 1926 году после государственного переворота в Польше был установлен авторитарный санационный режим во главе с Юзефом Пилсудским. В 1934 году был создан лагерь для противников правящего режима в Березе Картузской, прошёл Брестский процесс) над оппозиционерами, был объявлен вне закона Лагерь Великой Польши (польск. Obóz Wielkiej Polski), а также Национально-Радикальный лагерь, были введены ограничения свободы печати и собраний.

15 июня 1931 года СССР и Польша заключили Договор о дружбе и торговом сотрудничестве. 25 января 1932 года СССР и Польша подписали Договор о ненападении.

26 января 1934 года Польша и Германия подписали Пакт о ненападении сроком на 10 лет. 4 ноября 1935 года Польша и Германия подписали Соглашение об экономическом сотрудничестве.

В апреле 1935 года, незадолго до смерти Пилсудского, в Польше была принята новая Конституция, в которую вошли основные принципы Санации: сильное централизованное государство с президентской системой правления.

В 1938 году (после Мюнхенского соглашения) Польша аннексировала Тешинскую область Чехословакии.

21 марта 1939 года Германия потребовала от Польши передать ей вольный город Данциг, вступить в Антикоминтерновский пакт и открыть для неё «польский коридор» (создан после Первой мировой войны для обеспечения выхода Польши к Балтийскому морю). Польша отвергла все требования Германии.

28 марта 1939 года Гитлер разорвал Пакт о ненападении с Польшей. Это произошло после взятия без боя Мемеля. После этого Польша захотела заручиться гарантиями союзников. Польша надеялась на помощь Англии. Однако вступить в союз вместе с ней, Францией и СССР Польша отказалась. Англия дала устную гарантию на защиту от Германии. Узнав об английских гарантиях, Гитлер пришёл в ярость и приказал разрабатывать операцию «Вайс».

23 августа 1939 года гитлеровская Германия и Советский Союз заключили договор о ненападении. Согласно секретному дополнительному протоколу к договору, о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства», предусматривалось включение Восточной Польши, Эстонии, Латвии, Финляндии и Бессарабии в сферу интересов СССР, Литвы и Западной Польши — в сферу интересов Германии.

Вторая мировая война

1 сентября 1939 года войска Третьего рейха вторглись на территорию Польши. К 16 сентября немцы вышли на линию Осовец — Белосток — Бельск — Каменец-Литовск — Влодава — Владимир-Волынский — Замосць — Львов — Самбор и приблизились на расстояние 150—200 км к советской границе. Варшава была окружена.

17 сентября в Польшу вторглись советские войска и заняли Западные Белоруссию и Украину. 27 сентября Варшава пала и польская армия фактически прекратила сопротивление. 5 октября капитулировало последнее крупное польское соединение генерала Клееберга.

Территориальный раздел Польши между СССР и Германией был завершён 28 сентября 1939 года подписанием Договора о дружбе и границе между СССР и Германией. В результате раздела польской территории между Германией и СССР советские границы передвинулись далеко на запад, и СССР стал граничить с Германией и Литвой. Первоначально Германия намеревалась превратить Литву в свой протекторат, однако 25 сентября, в ходе советско-германских контактов об урегулировании польской проблемы, СССР предложил начать переговоры об отказе Германии от претензий на Литву в обмен на территории Варшавского и Люблинского воеводств Польши. В этот день посол Германии в СССР граф Шуленбург отправил в МИД Германии телеграмму, в которой сообщил, что был вызван в Кремль, где Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров и добавил, что в случае согласия со стороны Германии «Советский Союз немедленно возьмётся за решение проблемы прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства».

При очередном разделе Польши этнически преимущественно непольские территории Западной Украины и Западной Белоруссии были присоединены к Украинской ССР и Белорусской ССР. Весной 1940 года сотрудниками НКВД СССР был осуществлён Катынский расстрел — массовый расстрел польских граждан (в основном пленных офицеров польской армии).

Германия получила этнически польские территории, причём те из них, что до Первой мировой войны входили в состав Пруссии (Познанщина, Поморье) были непосредственно включены в состав Германии, значительная часть польского населения была оттуда изгнана. На остальных территориях, получивших название «генерал-губернаторство», была организована оккупационная администрация. На бывших территориях Польши, полностью оккупированных немцами, был запрещён польский язык, закрыта польская пресса, арестовано почти всё духовенство, закрыты все польские вузы и средние школы, ликвидированы польские культурные учреждения, методично уничтожались польская интеллигенция и госслужащие. Поляки потеряли около 2 млн человек, не являвшихся военнослужащими, а также 45 % врачей, 57 % юристов, 40 % профессорско-преподавательского состава вузов, 30 % инженеров, 18 % священников, почти всех журналистов. Считается, что всего в ходе Второй мировой войны Польша потеряла более 20 % своего населения — около 6 млн человек.

Во время Второй мировой войны на территории Польши действовало движение сопротивления, состоявшее из разнородных групп, зачастую имевших противоположные цели и подчинявшихся разным руководящим центрам: Армия крайова, действовавшая под руководством правительства Польши в изгнании, которая организовала Варшавское восстание 1944 года; Гвардия Людова — военная организация польской компартии; созданные крестьянской партией Батальоны Хлопски и т. д.; действовали также еврейские боевые организации, организовавшие Восстание в Варшавском гетто в апреле 1943 года.

30 июля 1941 года, после нападения Германии, СССР признал «лондонское» правительство в изгнании; на советской территории были сформированы из польских граждан подчинённые ему войсковые части, в 1942 году выведенные из СССР и впоследствии отличившиеся в боях в Италии (см. Армия Андерса). 25 апреля 1943 года СССР порвал отношения с «лондонским» правительством из-за его антисоветской позиции. После этого Сталин создал из оставшихся в СССР польских граждан подчинённую ему 1-ю пехотную дивизию Войска польского им. Тадеуша Костюшко под командованием полковника Зыгмунта Берлинга, дезертировавшего из польской армии Андерса.

Разработанная 1 октября 1943 г. инструкция правительствa из Лондона для Армии Крайовой содержала в себе следующие инструкции на случай несанкционированного польским правительством вступления советских войск на территорию Польши: «Польское правительство направляет протест Объединенным нациям против нарушения польского суверенитета — вследствие вступления Советов на территорию Польши без согласования с польским правительством — одновременно заявляя, что страна с Советами взаимодействовать не будет. Правительство одновременно предостерегает, что в случае ареста представителей подпольного движения и каких-либо репрессий против польских граждан подпольные организации перейдут к самообороне».

Вместе с частями Советской армии к границам Польши продвигалась и армия Берлинга. 20 июля 1944 года Красная армия пересекла «линию Керзона», а уже на следующий день был создан руководимый коммунистами «Польский комитет национального освобождения» (Люблинский комитет), взявший на себя при советской поддержке функции временного правительства. Был принят декрет Крайовой Рады Народовой об объединении партизанской Армии Людовой с 1-й польской армией в единое Войско Польское, а также декрет о назначении Верховного командования Войска Польского (главнокомандующим Войска Польского назначен генерал Михал Жимерский).В конце июля обозначился вопрос, чья власть — Лондона или Люблина (то есть Москвы) утвердится на территории Польши. Части Красной армии подходили к Варшаве; 1 августа в Варшаве, по приказу «лондонского правительства» началось восстание, руководимое Армией крайовой и возглавляемое генералом Бур-Коморовским, с целью освободить Варшаву до прихода советских войск и не допустить прихода к власти Польского комитета национального освобождения. Ни советскому правительству, ни командованию Красной армии, ни Верховному командованию Войска Польского не поступало никакой официальной информации о подготовке восстания в Варшаве, и тем более просьб о помощи восставшим, не была организована координация с наступавшими советскими частями. Тем временем немцы перешли в контратаку под Варшавой, и Рокоссовский (за несколько часов до начала восстания в Варшаве) был вынужден отдать приказ наступавшей на город 2-й танковой дивизии перейти к обороне. Сталин оставил без внимания план Жукова — Рокоссовского, предполагавший возобновление наступления после перегруппировки, а после обращения поддерживавшего «лондонское правительство» Уинстона Черчилля не позволил использовать советские аэродромы для помощи повстанцам. Немцы жестоко подавили восстание, на 70 % уничтожив город и его жителейК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Наступление Красной армии возобновилось 12 января 1945 года; 17 января Варшава была освобождена 1 армией Войска Польского, а к началу февраля была освобождена от немцев почти вся Польша. Польскую рабочую партию окончательно утвердили у власти, хотя для этого пришлось сломить сильное сопротивление повстанческих групп, состоявших в основном из бывших солдат и офицеров Армии Крайовой, достигавшее степени партизанской войны.

Во время войны в Польше происходили массовые убийства еврейского населения немцами и участниками польского националистического подполья. Последний крупный еврейский погром произошёл в 1946 году в Кельце и в нём участвовали польские милиционеры и военные. Холокост и антисемитская атмосфера послевоенных лет вызвали новый виток эмиграции евреев из Польши.

По решению Берлинской конференции 1945 года западная граница Польши была установлена по рекам Одра (Одер) и Ныса-Лужицка (Нейсе), Польше отошли две трети территории Восточной Пруссии. В результате заключения советско-польского договора о границе к Польше отошли Белостокская область (от БССР) и город Перемышль (от УССР). Польша вернула Чехословакии Тешинскую область, захваченную в 1938 году.

Уничтожение евреев, послевоенное выселение немцев из присоединённых к Польше немецких земель, а также установление новых границ с СССР и обмен с ним населением сделали Польшу практически моноэтничным государством.

Польская Народная Республика (1944—1989)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ещё до окончания войны в Европе 21 апреля 1945 г. в Москве был заключен Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между Союзом Советских Социалистических Республик и Польской Республикой.

Союзники, поняв, что настоять на передачу власти в Польше «лондонскому» правительству им не удастся, на Ялтинской конференции пошли на компромиссный вариант, согласно которому формировалось правительство с участием как «лондонских», так и «люблинских» поляков, которое должно было провести свободные выборы. Однако во «Временном правительстве национального единства», сформированном в июне 1945 года и признанном союзниками, большинство портфелей (в том числе все силовые) были в руках левых партий (ПРП и ПСП), поэтому уже на выборах, проведённых им в январе 1947 года, по официальным данным 80 % получил предвыборный блок ПРП и ПСП (эти партии в 1948 году объединились в правящую Польскую объединённую рабочую партию под руководством Болеслава Берута). При этом в Лондоне вплоть до 1990 года продолжало существовать Польское «правительство в изгнании».

Часть бойцов Армии крайовой в 1945 году вступила в вооружённую борьбу с режимом, установленным в Польше коммунистами, которую вела созданная 7 мая 1945 года подпольная организация Резидентура вооружённых сил в стране, a с сентября 1945 года по 1948 год — подпольная организация «Вольносць и независлосць» (ВиН). К 1948 году вооружённое сопротивление практически прекратилось.

В 1947 году Государственный Национальный Совет принял Малую Конституцию, согласно которой законодательным органом объявлялся однопалатный Сейм, избираемый по пропорциональной системе по многомандатным избирательным округам, глава государства — Президент, избирался Сеймом, исполнительный орган — Совет Министров, назначался Сеймом, органы местного самоуправления — национальные советы, избираемые по пропорциональной системе по многомандатным избирательным округам.

В марте 1956 года, после XX съезда КПСС, Болеслав Берут умер, его место занял Эдвард Охаб. В октябре главой ЦК ПОРП стал Владислав Гомулка, недавно освобождённый из тюрьмы. Эти события сопровождались выступлениями рабочих в Познани. Гомулке удалось урегулировать ситуацию. Новое советское руководство во главе с Хрущевым пошло на серьёзные уступки, пересмотрело свои экономические соглашения с Польшей и согласилось на возвращение в СССР советников, включая министра обороны ПНР Рокоссовского. Гомулке также удалось отстоять свою политику в отношении деревни, которая заключалась в отказе от коллективизации.

Тенденция либерализации, связанная с первым десятилетием правления Гомулки, закончилась в 1968 году, после подавления студенческих демонстраций и провозглашения шовинистической «антисионистской» кампании, в результате которой большинство остававшихся в Польше евреев вынуждено было покинуть страну. В декабре 1970 года, после повышения цен на товары народного потребления и вызванных этим забастовок и массовых волнений в Гданьске, Гдыне и Щецине, Гомулка был сменён Эдвардом Гереком.

Правительство Герека активно брало кредиты как на Западе, так и в СССР, что первоначально способствовало росту экономики, но к концу 1970-х годов, сделав долговое бремя непосильным (к 1980 году долг достиг 20 миллиардов долларов), ввергло страну в социально-экономический кризис. С началом кризиса совпало избрание краковского кардинала Войтылы римским папой (под именем Иоанна Павла II) в октябре 1978 года, что крайне наэлектризовало страну, так как в Польше католическая церковь являлась силой и оплотом сопротивления властям.

1 июля 1980 года правительство из-за необходимости выплаты долгов ввело режим всемерной экономии и повысило цены на мясо. Прокатившаяся волна забастовок фактически парализовала к концу августа балтийское побережье, впервые закрылись угольные шахты Силезии. Правительство вынуждено было пойти на уступки бастующим. 31 августа 1980 года рабочие верфи им. Ленина в Гданьске, которых возглавлял электрик Лех Валенса, подписали с правительством «соглашение из 21 пункта», после этого забастовка была прекращена; аналогичные соглашения были подписаны в Щецине и Силезии. Ключевыми условиями этих соглашений была гарантия прав рабочих на создание независимых профсоюзов и на забастовки. После этого возникло и приобрело огромное влияние новое общенациональное движение «Солидарность», лидером которого стал Валенса. После этого Герек был заменён на посту первого секретаря Станиславом Каней.

Недовольство нарастало, подпитываемое разоблачениями в коррупции и некомпетентности властей. Правительство утрачивало контроль над ситуацией. В феврале 1981 года министр обороны генерал Войцех Ярузельский был назначен премьер-министром, а в октябре — генеральным секретарём партии, сосредоточив в своих руках три поста наивысшего государственного значения.

12-13 декабря 1981 года Ярузельский ввёл военное положение (действовавшее до июля 1983 года). Все активисты «Солидарности» были «интернированы».

Современная Польша (с 1989)

Политика перестройки, проводимая Горбачёвым, ослабила влияние СССР на Польшу, что привело к переменам в стране. В сентябре 1988 года представители правительства провели первые встречи с Лехом Валенсой, на которых было достигнуто соглашение о созыве «круглого стола» между правительством и оппозицией, который начал работу 6 февраля 1989 года. 4 апреля он завершился подписанием соглашения, главными пунктами которого были проведение свободных выборов, введение поста президента и верхней палаты сейма (Сенат).

Польша стала первой страной социалистического блока, приступившей к осуществлению мирного демонтажа социалистической системы. На выборах, состоявшихся 4 июня 1989 года, блок «Солидарность» (созданный вокруг движения «Солидарность» и объединявший множество разнообразных политических течений, от левых социалистов до консервативных, католических, националистически настроенных групп) получил 99 % мест в Сенате и 35 % мест в Сейме, после чего сформировал правительство, которое под руководством премьера Тадеуша Мазовецкого и вице-премьера и министра финансов Лешека Бальцеровича начало рыночные реформы: либерализацию цен и приватизацию госсобственности. Следствием этого стала радикальная трансформация политических институтов и органов местного самоуправления. На смену централизованной плановой экономике, в которой в тот период царили хаос и гиперинфляция, пришла рыночная экономика, возникшая в условиях усиливавшегося экономического кризиса, политического хаоса, дезинтеграции центральных и региональных институтов.

Президентом страны стал Войцех Ярузельский. На прямых президентских выборах 1990 года победил кандидат от «Солидарности» Лех Валенса. Однако в условиях резкого падения реальных доходов населения, стремительного роста безработицы, возникновения нового общественного неравенства и растущего чувства угрозы и опасности оказался разрушен политический консенсус, который поначалу объединил в вопросе о реформах победившую «Солидарность» с силами прежнего социалистического режима. Внутри самой «Солидарности» также произошло размежевание между леволиберальными и праворадикальными (главным образом консервативными католическими и националистическими) силами.

После парламентских выборов 1991 года президент Лех Валенса предложил возглавить правительство члену консервативной партии «Соглашение Центра» (польск. Porozumienie Centrum) (4-е место на выборах, 9 мест) Яну Ольшевскому. При этом Ольшевский настоял на том, чтобы в его правительство не вошёл архитектор «шоковой терапии» в Польше Лешек Бальцерович. Премьерство Ольшевского было, однако, омрачено противостоянием с президентом, что привело к скорой отставке кабинета. Главным действием Ольшевского на премьерском посту стало проведение закона о люстрации (который, однако, был вскоре признан неконституционным). 5 июня 1992 года его правительству был вынесен вотум недоверия. Лишившись общественной поддержки, кабинет Ольшевского был вынужден уступить место центристам — новое правительство возглавила Ханна Сухоцкая.

Парламентские выборы 1993 года привели к формированию коалиционного правительства Союза демократических левых сил (СДЛС), объединившего выходцев из бывшей ПОРП, с Польской крестьянской партией и другими политическими силами, при премьерстве члена ПКП Вальдемара Павляка, после отставки которого в марте 1995 года правительство возглавляли представители СДЛС. Начиная с 1992 года стал стремительно расти ВНП, были созданы основные рыночные институты.

На президентских выборах 1995 года первое место занял кандидат от Союза демократических левых сил Александр Квасьневский, однако на парламентских выборах 1997 года вновь победила «Солидарность», и член «Солидарности» Ежи Бузек возглавил правительство. В 1997 году была принята конституция, окончательно закрепившая смешанную республику. В 1999 году Польша вступила в блок НАТО и поддержала бомбардировки Югославии (1999 год), интервенцию блока в Афганистан (2001) и Ирак (2003).

На президентских выборах 2000 года президентом был переизбран Квасьневский, на парламентских выборах 2001 года победу одержал также СДЛС, во главе правительства стал член СДЛС Лешек Миллер, которого в 2004 году сменил Марек Белька. В 2004 году Польша вступила в Европейский союз.

Осенью 2005 года к власти в Польше вернулись правые силы. В это время за влияние на политической сцене боролись две партии, ведущие своё происхождение от антикоммунистической оппозиции и «Солидарности»: «Право и Справедливость» (польск. Prawo i Sprawiedliwość) братьев Качиньских — консервативная партия с сильными элементами популизма и национализма — и партия либерально-консервативной направленности «Гражданская Платформа» (польск. Platforma Obywatelska), которую возглавляли Дональд Туск и Ян Рокита. 25 сентября 2005 на парламентских выборах с результатом 26,99 % (155 мест из 460) победила партия «Право и Справедливость», на втором месте была «Гражданская платформа» — 24,14 % (133 места), затем популистская «Самооборона» (польск. Samoobrona Rzeczypospolitej Polskiej) Анджея Леппера — 11,41 %. Партия братьев Качиньских вместе с двумя другими небольшими партиями — «Самообороной» и правой националистической католической «Лигой польских семей» — составила правящую коалицию. Премьер-министром стал сначала Казимеж Марцинкевич, а с июля 2006 года — Ярослав Качиньский.

9 октября 2005 на президентских выборах во второй тур прошли Лех Качиньский и Дональд Туск. 23 октября Лех Качиньский победил и стал президентом Польши. За него проголосовало 54,04 % избирателей. Его соперник получил 45,96 % голосов.

Досрочные выборы в парламент в октябре 2007 года принесли победу «Гражданской платформе», тогда как партия «Право и Справедливость» и её союзники потерпели поражение. Премьер-министром стал лидер «Гражданской платформы» Дональд Туск.

10 апреля 2010 года самолёт президента, следовавший в Смоленск для участия в мероприятиях, посвящённых годовщине Катыньской трагедии, потерпел крушение. Погибли все пассажиры и члены экипажа, в том числе президент и его супруга. Исполняющим обязанности главы государства стал Маршал сейма Бронислав Коморовский. 4 июля 2010 года прошёл 2 тур президентских выборов в Польше, на которых большее количество голосов набрал Бронислав Коморовский, при этом разрыв с Ярославом Качиньским составил 6 %. 6 августа 2010 года Бронислав Коморовский вступил в должность Президента Республики Польша.

9 октября 2011 года прошли очередные парламентские выборы, на которых правящая коалиция «Гражданской платформы» и Польской крестьянской партии сохранила большинство в Сейме и Сенате. Третьей по величине партией Сейма стала новая либеральная антиклерикальная партия Движение Паликота (с 2013 — Твоё движение). В 2014 многие депутаты перешли из неё в Союз демократических левых сил и депутатскую группу Безопасность и экономика.

Политическая структура

Польша — член Европейского союза и блока НАТО. 1 мая 2004 года страна вступила в Евросоюз, 21 декабря 2007 года — в Шенгенскую зону.

Законодательный орган — Сенат и Сейм.

Политические партии

Парламентские

• Право и справедливость
• Гражданская платформа
• Кукиз'15
• Nowoczesna
• Польская крестьянская партия

Непарламентские

• KORWiN
• Союз демократических левых сил
• Твоё движение
• Уния труда
• Razem («Вместе»)

Правовая система

• Орган конституционного надзора — Конституционный Трибунал,
• высшая судебная инстанция — Верховный Суд (Sąd Najwyższy),
• суды апелляционной инстанции — апелляционные суды (Sąd apelacyjny),
• суды первой инстанции — окружные суды (Sąd okręgowy),
• низшее звено судебной системы — районные суды (Sąd rejonowy),
• высшая судебная инстанция административной юстиции — Высший административный суд (Naczelny Sąd Administracyjny),
• суды апелляционной инстанции административной юстиции — воеводские административные суды (Wojewódzki sąd administracyjny),
• орган для суда над высшими должностными лицами — Государственный трибунал (Trybunał Stanu),
• суды апелляционной инстанции военной юстиции — окружные военные суды (Wojskowe sądy okręgowe),
• суды первой инстанции военной юстиции — гарнизонные военные суды (Wojskowe sądy garnizonowe),
• органы прокуратуры — генеральная прокуратура (Prokuratura Generalna),
• апелляционные прокуратуры (Prokuratury apelacyjne),
• окружные прокуратуры (Prokuratury okręgowe),
• районные прокуратуры (Prokuratury rejonowe),
• Главная военная прокуратура (Naczelna Prokuratura Wojskowa),
• окружные военные прокуратуры (Wojskowe prokuratury okręgowe),
• гарнизонные военные прокуратуры (Wojskowe prokuratury garnizonowe).

Административное деление

Польша разделена на 16 воеводств, воеводства в свою очередь делятся на повяты, а повяты на гмины.

Экономика

Польша — бывшая социалистическая страна, поэтому на её экономику оказали серьёзное влияние политические перемены, произошедшие в начале 90-х годов. Так, в это время началась волна приватизации, в ходе которой основная часть государственной собственности перешла в частные руки. Широкие незаполненные ниши развивающейся экономической системы всерьёз интересуют многих западных инвесторов, что делает польскую экономику значимой и важной для всего европейского рынка. Развитая рыночная экономика способствует конкуренции.

У польской экономики есть и свои слабые стороны. Сельское хозяйство страдает от отсутствия инвестиций, обилия мелких хозяйств и избыточного персонала. Не определён объём компенсаций за экспроприации во время правления коммунистов.

Польша — индустриально-аграрная страна. Валовой национальный продукт по паритету покупательной способности (ППС) на душу населения 22 162 долларов в год (2012). В 2012 году ВВП Польши по ППС составил 854,2 млрд долл. Внешний долг Польши на конец III квартала 2007 года составил 204 млрд 967 млн долларов.

Добыча полезных ископаемых

• каменного и бурого угля;
• природного газа;
• серы и селитры;
• поваренной, калийной и каменной соли и асбеста;
• железной руды, серебра, никеля, золота, кобальта, меди, цинка;
• сланцевого газа;
• лесозаготовка, рыбный промысел.

Ведущие отрасли обрабатывающей промышленности

• машиностроение (Польша занимает одно из ведущих мест в мире по производству рыболовных судов, электропоездов, товарных и пассажирских вагонов, дорожных и строительных машин, станков, двигателей, электроники, промышленного оборудования и др.),
• чёрная и цветная (крупное производство цинка) металлургия,
• химическая (серная кислота, удобрения, фармацевтические, парфюмерно-косметические товары, фототовары),
• текстильная (хлопчатобумажная, льняная, шерстяная),
• швейная,
• цементная,
• производство фарфора и фаянса,
• производство спортивных товаров (байдарки, яхты, палатки и др.).
• производство мебели

Сельское хозяйство

В Польше высокоразвитое сельское хозяйство. В сельском хозяйстве преобладает растениеводство. Главные зерновые культуры — рожь, пшеница, ячмень, овёс.

Польша — крупный производитель сахарной свёклы (свыше 14 млн тонн в год), картофеля, капусты. Важное значение имеет экспорт яблок, клубники, малины, смородины, чеснока, лука.

Ведущая отрасль животноводства — свиноводство; молочно-мясное скотоводство, птицеводство (Польша — один из крупнейших в Европе поставщиков яиц); пчеловодство. Морское рыболовство и оленеводство (маралы и благородные олени в Люблинском воеводстве).

Туризм

Польша располагает рядом курортов:

Августов Буско-Здруй Голдап Домбрувно Едлина-Здруй Гижицко Ивонич-Здруй Колобжег Кудова-Здруй

Лёндек-Здруй Мушина Наленчув Пивнична-Здруй Полчин-Здруй Поляница-Здруй Рабка-Здруй Сверадув-Здруй

Сопот Устронь Цехоцинек Щавно-Здруй Закопане

Экспорт

• машины и оборудование (около 40 % стоимости),
• автомобили,
• авиатехника,
• химическая продукция (свыше 10 %),
• металлы, трамваи, трактора,
• топливо,
• продукты питания,
• текстиль,
• одежда,
• стройматериалы,
• электроника

и т. д.

Главные морские порты страны — Гданьск и Щецин.

Население

Численность населения Польши в 2008 году составляла 38 116 000 человек. Таким образом, она является восьмой по населению страной в Европе, и шестой в Евросоюзе. Средняя плотность населения составляет 122 человека на км².

Современная Польша — одно из самых мононациональных государств мира. По данным переписи населения 2002 года, 96,74 % населения Польши отнесли себя к этническим полякам. 97,8 % при переписи заявили, что дома говорят на польском языке. К другим национальностям отнесли себя 1,23 % процента населения страны, из них самые крупные этнические группы — силезцы (0,45 %), немцы (0,4 %), белорусы (0,1 %), украинцы (0,1 %), цыгане, евреи, польско-литовские татары. Более 2 % населения отказались дать ответ на вопрос о национальности.

Исключительно высокая моноэтничность Польши — последствие исторических событий середины XX столетия, радикально изменивших национальную структуру страны, — а именно, Второй мировой войны (Холокоста) и послевоенных изменений европейских границ и связанных с этим массовых перемещений немецкого, польского и украинского населения, а также этническая политика государства. Как показывает официальная статистика, за последние два десятилетия не было зафиксировано заметного притока иммигрантов в Польшу, за исключением принятия нескольких тысяч беженцев из Чечни. По польским законам статус беженца даёт право находиться в стране, но не позволяет ни осуществлять трудовую деятельность в целях заработка, ни получать от государства социальное пособие, обеспечение беженцев берут на себя международные и местные гуманитарные и благотворительные организации. По этой причине Польша для беженцев оказывается обычно страной транзита. В последние годы население Польши постепенно уменьшается из-за роста эмиграции и падения рождаемости. После вступления страны в Евросоюз большое количество поляков эмигрировали в западноевропейские страны в поисках работы.

Польские диаспоры представлены в соседних государствах: Украине, Белоруссии, Латвии, а также в других государствах (см. поляки). Общая численность поляков, проживающих за рубежом, оценивается в 20 миллионов человек. Крупнейшая польская диаспора проживает в США. Центры польской иммиграции — США и Германия. По данным проведенной в 2002 году Всероссийской переписи населения поляками считало себя 73 001 (0,05 %) жителей РФ (см. Поляки в России).

Этнический состав населения Польши согласно переписи населения 2011 года, которая позволяла дать один или два ответа о национальности
Национальность	Численность всех ответов (тыс. чел.)	в том числе указавших первую национальность (тыс. чел.)	в том числе указавших как единственную национальность (тыс. чел.)	Доля всех ответов %	Доля указавших первую национальность %	Доля указавших как единственную национальность %	Разница с 2002 r. (тыс. чел.)
поляки	36 085	36 007	35 251	93,72 %	93,52 %	91,56 %	▼899
силезцы	809	418	362	2,10 %	1,09 %	0,94 %	▲636
кашубы	228	17	16	0,59 %	0,04 %	0,04 %	▲223
немцы	109	49	26	0,28 %	0,13 %	0,07 %	▼44
украинцы	48	36	26	0,12 %	0,09 %	0,07 %	▲17
белорусы	47	37	31	0,12 %	0,10 %	0,08 %	▼2
цыгане	16	12	9	0,04 %	0,03 %	0,02 %	▲3
русские	13	8	5	0,03 %	0,02 %	0,01 %	▲7
американцы	11	1	1	0,03 %	0,003 %	0,003 %	▲9
лемки	10	7	5	0,03 %	0,02 %	0,02 %	▲4
англичане	10	2	1	0,03 %	0,01 %	0,003 %	▲9
другие	87	45	34	0,23 %	0,12 %	0,09 %
не определена	1 862	1 862	—	4,84 %	4,84 %	—	▲1 087
всего	38 501	38 501	38 501	100,00 %	100,00 %	100,00 %	▲271

Вооружённые силы

• Польша является страной с профессиональной армией
• Минимальный военный возраст вербовки: 18 лет
• Доступные военные ресурсы: 9 681 703
• Полный военный персонал: 120 000
• Ежегодный военный расход: 9 650 000 000 $
• Полная рабочая сила: 17 100 000

Польша является безъядерной страной.

Вооружение

• Самолёты и вертолёты: 318
• Военно-морские силы (боевые корабли): 87
• Военно-морские силы (транспортные суда): 11

Гуманитарные организации

Польский Красный Крест (польск. [www.pck.org.pl Polski Czerwony Krzyż]) основан 27 апреля 1919 года. Председателем стал Павел Сапега (Paweł Sapieha), после его отставки — Хелена Падеревская (Helena Paderewska). 24 июля 1919 года зарегистрировано Польское общество Красного Креста (Polskie Towarzystwo Czerwonego Krzyża) — единственная организация Красного Креста, действовавшая на всей территории Польши. В 1927 году Польское общество Красного Креста сменило название на Польский Красный Крест.

Культура

Сюда перенаправляется запрос «Польская культура». На эту тему нужна отдельная статья.

1. REDIRECT Ш:Заготовка раздела

Литература

Всемирно известными представителями польской литературы являются:

• Станислав Лем,
• Анджей Сапковский,
• Иоанна Хмелевская,
• Болеслав Прус,
• Генрик Сенкевич,
• Януш Леон Вишневский,
• Мария Конопницкая,
• Чеслав Милош,
• Адам Мицкевич,
• Элиза Ожешко,
• Тадеуш Ружевич,
• Вислава Шимборская,
• Аркадий Фидлер.

Архитектура

Мальборк (Мариенбург, польск. Malbork, нем. Marienburg) — город на севере Польши в дельте Вислы (на протоке Ногат), находится в 80 километрах от границы с Калининградской областью России. Основан в 1276 году как орденский замок Мариенбург. Население — 40135 жителей (2005). Замок Мариенбург— самый большой в мире кирпичный замок, служивший резиденцией магистров Тевтонского ордена. Занимает площадь свыше 20 гектаров. В 1997 замок был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Музыка

Центральной фигурой польской (и одной из ключевых фигур мировой) музыкальной культуры является Фредерик Шопен.

Праздники

Праздничные выходные дни

• 1 января — Новый год — Nowy Rok
• 6 января — Богоявление — Trzech Króli — выходной до 1960 г. и снова с 2011 г.
• Пасха (2 дня: воскресенье и понедельник) — Wielkanoc
• 1 мая — Праздник труда — Święto Pracy
• 3 мая — Праздник конституции 3 мая — Święto Konstytucji 3 Maja
• Зелёные праздники или Сошествие Святого Духа (49 дней после Пасхи всегда в воскресенье) — Zielone Świątki / Zesłanie Ducha Świętego
• Божье тело (60 дней после Пасхи всегда в четверг) — Boże Ciało
• 15 августа — Вознесение Богоматери — Wniebowzięcie NMP
• 1 ноября — Всех святых — Wszystkich Świętych
• 11 ноября — Национальный праздник независимости Польши — Święto Niepodległości
• 25 и 26 декабря — Рождество Христово — Boże Narodzenie

Праздники в дни, не являющиеся выходными

• 21 января — День бабушки — Dzień Babci
• 22 января — День дедушки — Dzień Dziadka
• 8 марта — День женщин — Dzień Kobiet
• 2 мая — День Флага Польской Республики — Dzień Flagi Rzeczypospolitej Polskiej, День Полонии и поляков за рубежом — Dzień Polonii i Polaków za Granicą
• 9 мая — Национальный праздник победы и свободы — Narodowe Święto Zwycięstwa i Wolności
• 26 мая — День матери — Dzień Matki
• 1 июня — День ребёнка — Dzień Dziecka
• 23 июня — День отца — Dzień Ojca
• 31 августа — День Солидарности и Свободы — Dzień Solidarności i Wolności
• 14 октября — День национальной эдукации (образования) — Dzień Edukacji Narodowej, до 1982 г. — День учителя
• 16 октября — День Папы Римского Иоанна Павла II — Dzień Papieża Jana Pawła II, установлен сеймом после смерти папы в память его выбора (16 октября 1978 г.)
• 2 ноября — День умерших — Dzień Zaduszny (Święto Zmarłych)
• 6 декабря — День святого Николая — Dzień Świętego Mikołaja

Религия

Религия в Польше занимает довольно значимое место в общественной жизни. Самой влиятельной религией в стране является христианство (прежде всего, римский католицизм), приверженцами которого, по разным оценкам, являются от 86,7 до 95,5 процентов населения.

Также присутствуют представители нескольких других конфессий: православные, лютеране, кальвинисты и иудеи, свидетелей Иеговы 126 488 человек по данным 2011 года.

Одним из важнейших мест паломничества в Польше является принадлежащий ордену паулинов католический монастырь Ясная гора в Ченстохове, в котором находится Ченстоховская икона Божией Матери, по преданию написанная апостолом Лукой.

Поляком был 264-й Папа Римский Иоанн Павел II (Кароль Войтыла).

Галерея

• Warsaw 07-13 img15 View from StAnne Church tower.jpg

  Варшава

• Warsaw 07-13 img29 View from Palace of Culture and Science.jpg

  Варшава

• Stare Miasto w Lublinie - kaplica św. Trójcy i donżon na zamku .jpg

  Люблин

• 5 Lublin 04.jpg

  Люблин

• Lublin Castle 5 Lublin 28.jpg

  Люблин

• Kraków Sukiennice.jpg

  Краков

• Krakow-Wawel-Courtyard.jpg

  Краков

• Lublin trybunal noc.jpg

  Люблин

• Pl-gdansk-neptun2004.jpg

  Гданьск

• Bazylika mariacka gdansk ubt.jpeg

  Гданьск

• Wroclaw 1.jpg

  Вроцлав

• Wroclaw-Katedra-3.jpg

  Вроцлав

• Bielsko-Biała Town Hall.jpg

  Бельско-Бяла

• Teatr Polski w Bielsku-Białej 2.jpg

  Бельско-Бяла

• Częstochowa - Jasna Góra AL13 (2).JPG

  Ченстохова

• Torun-Rynek-ratusz-2.jpg

  Торунь

• Poznan 10-2013 img10 Town hall.jpg

  Познань

• Bydgoszcz Spichrze.jpg

  Быдгощь

• Rogalin palac (1).jpg

  Рогалин

• Katedra we Fromborku.JPG

  Фромборк

См. также

• Телекоммуникации в Польше
• Транспорт в Польше
• Спорт в Польше
• Польские государственные железные дороги
• Вооружённые силы Польши
• Варшавское восстание (1944)
• Внешняя политика Польши
• Институт Национальной Памяти Польши
• Польская шляхта
• Конфедератка
• Конфедерация Речи Посполитой
• Правовая система Республики Польша
• Награды Польши
• Высшее образование в Польше

Ссылки

• Польша в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
• [www.awardrp.ru Награды Польши]
• [www.mochola.org/russiaabroad/rusemig_pl.htm Русская эмиграция в Польше (1917—1945)]
• [en.zamki.pl Замки Польши]
• [www.polska.pl/ Официальный рекламно-информационный портал Республики Польша]
• [www.poland.travel/ru Польский национальный туристический портал]

Отрывок, характеризующий Польша

Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.